От этого зрелища буквально захватывало дух, и даже бабушка Джорджина на какое-то время оцепенела. Впрочем, ненадолго.
— Это что еще за человечки? — неприязненно спросила она.
— Это симпатимпасы, — объяснил Чарли. — Они такие славные! Они понравятся тебе.
— Тсс! — сказал дедушка Джо. — Слушай, Чарли! Они опять застучали в барабаны — значит, сейчас запоют.
— Мы будем петь светло и звонко, — запели симпатимпасы. —
Чудовищ, злобных как собаки.
— Хватит, хватит! — воскликнул со смехом мистер Уонка, — Благодарю за теплый прием. Пожалуйста, кто-нибудь помогите нам вытащить отсюда эту кровать.
Сейчас же подбежало полсотни симпатимпасов, которые вытолкнули из Подъемника кровать со стариками. Следом вышли мистер и миссис Баккет, совершенно сбитые с толку происходящим. И последними — дедушка Джо, Чарли и мистер Уонка.
— Ну, а сейчас, — сказал мистер Уонка, обращаясь к дедушке Джорджу, бабушке Джорджине и бабушке Джозефине, — прыгайте из этой проклятой кровати и хватит валять дурака. Я думаю, вы тоже хотите приложить руку к управлению фабрикой!
— Кто, мы? — удивилась бабушка Джозефина.
— Да, вы! — ответил мистер Уонка.
— Вы, наверно, шутите, — сказала бабушка Джорджина.
— Я никогда не шучу! — ответил мистер Уонка.
— А теперь послушайте меня, сэр, — заговорил дедушка Джордж, выпрямляясь на кровати. — Для одного дня вполне достаточно тех неприглядностей, неопрятностей и неприятностей, в которые вы нас уже втянули!
— Но я вас и вытащил из них! — сказал мистер Уонка не без гордости. — Так же, как я вытащу вас из этой кровати, попомните мое слово!
13. КАК БЫЛ ИЗОБРЕТЕН «УОНКАВИТ»
— Я не вставала с кровати двадцать лет и не собираюсь делать это ради кого бы то ни было! — резко сказала бабушка Джозефина.
— И я тоже! — добавила бабушка Джорджина.
— Но еще совсем недавно вас в ней не было, — напомнил мистер Уонка.
— Невесомость есть невесомость, — сказал дедушка Джордж. — Тут уж ничего не поделаешь!
— И все равно мы не касались ногами пола, — уточнила бабушка Джозефина.
— А вы попробуйте, — предложил мистер Уонка. — Вдруг вам понравится?
— Попробуй, Джози! — вступил дедушка Джо. — Это совсем не трудно. Я вот попробовал, и все обошлось!
— Спасибо, но нам и здесь хорошо! — ответила бабушка Джозефина. Мистер Уонка вздохнул и грустно покачал головой.
— Что ж, — медленно и очень печально сказал он, — значит, вот как…
Он склонил голову набок и задумчиво смотрел на стариков. И тут Чарли, который не сводил с него глаз, заметил, что в уголках его губ мелькнула знакомая усмешка. «Ага, — подумал мальчик, — сейчас что-то будет!»
— Полагаю, — произнес мистер Уонка, в задумчивости приставив палец к кончику носа, — полагаю… поскольку случай совершенно необычный… я мог бы израсходовать на вас совсем немного… самую малость…
Он остановился и покачал головой.
— Самую малость чего? — неприязненно спросила бабушка Джозефина.
— Нет, — ответил мистер Уонка. — Это бессмысленно. Если вы твердо решили оставаться в кровати во что бы то ни стало… А эта штука слишком дорогая, чтобы тратить ее попусту. Извините, что я заговорил об этом.
Он повернулся и пошел в сторону.
— Эй, — закричала бабушка Джорджина. — Если уж начали, договаривайте до конца! Что это за дорогая штука, которую нельзя тратить попусту?
Мистер Уонка остановился и неторопливо побрел назад. Медленным и тяжелым взглядом он окинул трех стариков в кровати, Те тоже молча смотрели на него и ждали. Подогревая их любопытство, он выдержал паузу еще немного. Позади него в полном безмолвии толпились симпатимпасы.
— Так о чем бишь вы, говорили? — не выдержала бабушка Джорджина.
— Да продолжайте же в конце концов! — воскликнула бабушка Джозефина.
— Хорошо, — заговорил наконец мистер Уонка, — я расскажу вам. Но слушайте внимательно, потому что это может в корне изменить не только вашу жизнь, но и вас самих.
— Я не хочу, чтобы меня изменяли! — закричала бабушка Джорджина.
— Могу я продолжать, мадам? Благодарю вас. Итак, недавно я по своему обыкновению валял дурака в Цехе Изобретений, смешивая и взбалтывая всякие реактивы и соединения, и вдруг заметил, что у меня получилось что-то совершенно необычное. Эта штука меняла цвет прямо на глазах и вдобавок время от времени подпрыгивала. Да-да, подпрыгивала как живая! «Это еще что за номер?» — закричал я и сейчас же отправил ее в Испытательный Цех, чтобы дать на пробу дежурному симпатимпасу. Эффект оказался мгновенным! Он был потрясающим, невероятным, но в то же время крайне неблагоприятным.
— И что же произошло? — спросила бабушка Джорджина, садясь на кровати.
— Действительно, что же? — сказал мистер Уонка.
— Отвечайте на вопрос! — приказала бабушка Джозефина. — Что случилось с этим симпатимпасом?
— Да… — проговорил мистер Уонка, — конечно… Жалеть о том не стоит, чего уж больше нет… Так вот, я понял, что натолкнулся на новый и невероятно действенный витамин. И, кроме того, я понял, что если мне удастся сохранить его силу, устранив побочный эффект, который оказал такое ужасное действие на дежурного симпатимпаса…
— Какое действие он оказал на симпатимпаса? — не унималась бабушка Джорджина.
— С каждым годом я слышу все хуже и хуже, — сказал мистер Уонка, — поэтому, прошу вас, когда обращаетесь ко мне, говорите немного громче. Спасибо. Итак, я был просто обязан придумать, как устранить этот побочный эффект, чтобы люди могли пользоваться витамином без… э-э…
— Без чего? — рявкнула бабушка Джорджина.
— Без опасности для здоровья, — ответил мистер Уонка. — Словом, я засучил рукава и взялся за, работу. Я не вылезал из своего Цеха Изобретений. Я смешивал день и ночь. Я перепробовал все смеси, какие только существуют на свете, А надо сказать, что в одной из стен Цеха Изобретений есть небольшое отверстие, ведущее непосредственно в Испытательный Цех, который расположен прямо за этой стеной. Таким образом, я мог по мере необходимости сразу передавать полученную новую смесь дежурному доблестному добровольцу. Ну-с, результаты первых нескольких недель были до такой степени неутешительны, что лучше о них це вспоминать. Перейдем сразу к сто тридцать второму дню моих штудий. В то утро я радикально изменил состав смеси и маленькая пилюля, которая получилась в итоге, была уже не такой активной, как прежде. Она по-прежнему постоянно меняла цвет, но теперь только с лимонно-желтого на голубой и обратно. И когда я клал ее на ладонь, она уже не прыгала как блоха, а только слегка подрагивала, да и то еле-еле. Я бегом бросился к отверстию в стене и передал пилюлю дежурному симпатимпасу. Им оказался сморщенный, лысый и беззубый старикан, который в придачу уже пятнадцать лет не вставал с инвалидного кресла на колесах. «Образец номер сто тридцать два», — сказал я старику, делая мелом соответствующую запись на доске. Старик взял пилюлю и стал с опаской ее разглядывать. Впрочем, после того, что произошло со сто тридцать одним его предшественником, мне трудно упрекать его за некоторую боязливость.
