Наконец оба врага Элайта пали мертвыми. Эльф снова пустил в ход свой лук и поразил одну из гарпий, все еще кружившую над головами сражавшихся. Первая же стрела угодила ей прямо в открытый рот и прервала смертоносную песню. Чудовище тяжело рухнуло на землю. Второй выстрел был не таким удачным; стрела попала в цель, но гарпия плавно спустилась на землю недалеко от лесной опушки. Даже раненая, она продолжала петь. Элайт выдернул стрелу из колчана зачарованного товарища и приготовился добить чудовище и прервать песню. Он прицелился, но тотчас опустил лук.
Из леса появился еще один воин и присоединился к схватке. Оборванный отшельник подбежал к раненой гарпии и стал тыкать в нее крепким обломком дерева, как будто дразнил сидящего на цепи щенка. По всей видимости, отшельник получал от этого удовольствие; его костлявые плечи вздрагивали, а пронзительный смех донесся до слуха Элайта, даже несмотря на пение гарпий и беруши из древесной смолы. Ветхие лохмотья развевались вокруг иссохших рук отшельника, а спутанная грива грязных волос металась по спине. Элайт был рад любой помощи и занялся другой целью. Его следующая стрела пронзила сердце последней летающей гарпии. Теперь пело только одно чудовище – та гарпия, что сражалась с Балиндаром. Стремясь поскорее прервать ужасное пение, Элайт метнул кинжал в спину противницы Балиндара. Лезвие сверкнуло в воздухе, несколько раз перевернулось и вонзилось ей между лопаток. От удара гарпия раскинула руки, а песня перешла в протяжный стон. Балиндар злобно усмехнулся и одним ударом меча прикончил врага. Вместе с Элайтом они устремились к трем пирующим чудовищам.
Не в силах бросить добычу, гарпии прикрыли крыльями останки воина и устрашающе зашипели. Пока они угрожали беспощадному эльфу и чернобородому гиганту, двое людей Элайта подкрались с другой стороны и поразили двух чудовищ сзади. Третья гарпия тотчас тяжело взмыла в темнеющее небо. Она повернула на север, сжимая в когтях внутренности убитого солдата.
Тишина, наступившая на поле боя, была густой и плотной, как осенний туман. Несколько минут прошло в молчаливом оцепенении, и только потом выжившие рискнули вытащить смоляные затычка из ушей. Трое были убиты, а еще пятеро неподвижно замерли, пораженные песнями гарпий и ядом. Одиннадцать мертвых чудовищ остались лежать на земле, но Элайт не мог считать этот бой выигранным. Кроме него самого и мастера загадок, в отряде осталось всего четверо боеспособных воинов. В таком составе они не могли двигаться дальше.
Эльф пнул ногой мертвую гарпию и нагнулся, чтобы вытащить свой кинжал. Пронзительный смех снова раздался у него в ушах, на этот раз совсем близко. Элайт повернулся и столкнулся лицом к лицу с отшельником, наконец-то добившим раненую тварь.
Из-под спутанной гривы волос показалось изможденное безбородое лицо и безумные глаза характерной миндалевидной формы и фиолетового оттенка. Фиолетовые глаза! У Элайта перехватило дыхание от ужаса и отвращения. Безумный отшельник был эльфом! Словно в подтверждение его догадки, безумец схватился за свои космы и обнажил уши. Одно его ухо отсутствовало полностью, но зато другое, длинное и остроконечное, безошибочно свидетельствовало об эльфийском происхождении.
Отшельник глянул на поверженную гарпию и печально покачал головой:
– Вонючие создания, что и говорить, но и они танцевали под звуки арфы!
Вид сородича-эльфа, горюющего над мертвым чудовищем, переполнил чашу терпения Элайта.
– Уберите это существо с моих глаз, – бросил он Балиндару.
– Возможно, не стоит так торопиться, – заметил Вартайн. – Этот несчастный – единственный, кто остался в живых из всего Таскерлейга. Надо бы его расспросить, несмотря на его бесспорное безумие. А вдруг он расскажет о произошедшем здесь нечто такое, что поможет нам в поисках сокровищ?
Элайт кивнул, конечно, отшельника стоило выслушать. Схватив костлявую руку, он оттащил безумца от трупа гарпии.
– Расскажи, что ты знаешь о гарпиях? Несчастный эльф вытянул перед собой пальцы и взглянул на них с таким ужасом, словно только что осознал, насколько они исковерканы.
– Я играл, – прошептал он. – Я играл на арфе, и даже волки выходили из леса, чтобы танцевать под ее серебряный голос.
Слова отшельника звучали так спокойно и разумно, что Элайт продолжил расспросы:
– Эта арфа была какая-то особенная? Может, у нее было имя?
– Ее звали Жаворонок, и она была настолько особенной, что ты и представить себе не можешь, – так же спокойно ответил оборванный отшельник.
– Где же она? – нетерпеливо воскликнул Элайт.
Горе исказило бледное лицо эльфа.
– Пропала, – пробормотал он. – Ее забрали.
– Кто? – спросил Вартайн. Фиолетовые печальные глаза взглянули на мастера загадок.
– Огромный и зеленый. Его дыхание убило всех крестьян на месте.
Элайт и Вартайн обменялись недоверчивыми взглядами. Отшельник говорил о нападении дракона.
– А как же ты остался в живых? – задал Вартайн следующий вопрос.
– Магия. – Тощие руки отшельника описали круг над головой, очевидно имитируя защитную сферу. Он прижал костлявые пальцы ко лбу. – Я жив, но взгляд дракона разрушил мой… В немом отчаянии отшельник умолк. Элайт и сам чувствовал себя немногим лучше. Драконы встречались нечасто, а зеленые и вовсе были редкими тварями. Упомянутый отшельником зеленый дракон, скорее всего, был Гримноштадрано, древний свирепый ящер, живший неподалеку в Высоком Лесу. Дракон редко покидал свое лесное логово, а, следовательно, эльфийская арфа ему зачем-то понадобилась, и он вряд ли расстанется с ней добровольно. И уж конечно, непросто будет отнять у взрослого зеленого дракона то, что он припас для себя.
– Гримнош, – недоверчиво пробормотал Балиндар и покачал своей массивной темной головой. – Я за то, чтобы возвратиться в Глубоководье. Не хочется закончить свои дни таким образом. – Он кивнул на безумного отшельника.
– Крестьяне, – пренебрежительно заметил Элайт. – И судя по количеству трупов, их было слишком мало, чтобы вступить в бой с драконом.
– Их было гораздо больше, чем мы видели, – поправил его Вартайн, пряча от своего нанимателя встревоженный взгляд. – Я подозреваю, что их…
– Съели, – мрачным голосом заключил отшельник и снова визгливо расхохотался.
На этот раз его смех перешел в истерические выкрики, и эльф закружился в диком танце среди трупов, лежащих в разгромленном саду.
Элайт с невозмутимым видом повернулся к своим людям:
– Соберите всех живых. Мы уходим.
– А что делать с ними? – спросил Вартайн, указывая на безмолвно застывших от пения и яда солдат.
Трое из них не пострадали физически, а вот северянин, хотя и был еще жив, наверняка безвозвратно утратил зрение. Пятый солдат истекал кровью, сочившейся из четырех длинных и глубоких ран, нанесенных когтями гарпии. Он был внешне спокоен, но кожа стала мертвенно-бледной, что говорило о скорой смерти.
