Подавив возбуждение, он вновь вернулся к нулевому состоянию Зеноли.
Последовала пауза. Потом генератор символов начал писать поперек поля зрения Эрона радостным золотистым шрифтом:
Так началось это примечательное общение между двумя разными половинками личностей.
LI
АДМИРАЛ НАНОСИТ УДАР
ГОД 14810-й
Изар Имакин: Требуют ли уравнения, чтобы контролирующая группа психоисториков оставалась скрытой вечно?
Смитос: Нет. План Основателя предусматривает, что установление Второй галактической империи произойдет в таком общественном климате, что человечество поймет, насколько выгодно правление ученых. К тому времени от невидимости можно будет отказаться при условии, что сами законы психоистории не будут раскрыты.
Имакин: Каков смысл этого условия?
Смитос: Законы носят статистический характер и потому теряют силу, когда действия отдельных людей не случайны. Если значительная группа людей будет знать принципы, по которым предсказывается их будущее, то это знание повлияет на их действия, которые тогда перестанут быть случайными.
Имакин: Как осуществить условие секретности законов?
Смитос: В Галактике, население которой приближается к ста квадрильонам, рождается не более ста человек на миллиард, чьи математические, эмоциональные и этические данные позволяют овладеть психоисторической наукой. Существует много моделей, в частности схемы су'Кле и Джордома, которые указывают способы привлечения всех этих талантов в ряды правящего класса.
Ответы студента на вопросы психоисторика первого ранга Изара Имакина. Из «Хроники великого кризиса» (четвертое столетие эры Основателя)
Петуния сразу же отобрала у Эрона клавиатуру и принялась разговаривать с отцом. Однако очень скоро Эрон начал молить о пощаде: терпеть эти удары кувалдой по голове было невозможно. Кроме того, ему быстро стало ясно, что бедный Хиранимус так же дезориентирован из-за отсутствия органической части мозга, как был он сам из-за отсутствия пама. Поэтому первые беседы с призраком, хотя и содержали немного обычной болтовни о последних новостях, были в основном посвящены обмену совместимыми протоколами и налаживанию обычного общения. И призраку, и человеку было жизненно важно поскорее найти замену опасному прибору, придуманному Петунией. Кроме того, им надо было прийти к соглашению относительно совместного использования единого пространства персональной памяти, чтобы не стирать друг другу информацию. В целом, общение постепенно налаживалось, хотя шло оно пока на уровне языка, что во много раз медленнее, чем прямой обмен пам — мозг. Это напоминало ситуацию, когда безногий сидит верхом на безруком. Однако хоть и медленный, а прогресс все-таки был. Однажды, когда Эрон занимался на крыше гимнастикой, Хиранимус вдруг радостно вломился в его сознание.
— Я уверен, что вижу что-то слева!
Призрак слеп — он может воспринимать сигнал от органов чувств нового хозяина, но не может расшифровать его и перевести в образы, потому что использует другой код. Похоже на то, как человек, бывший слепым всю жизнь, вдруг прозревает — он видит, но не может сказать, что видит. Скоджил знал разницу между квадратом и треугольником, но не мог увидеть эту разницу.
— Слева от меня Империалист, — сказал Эрон, переводя речь в кодировку, о которой они условились. — Он стоит низко и слегка золотит край облаков.
Язык все еще был мостом — Эрону приходилось переводить в слова то, что видел призрак. Это был чрезвычайно медленный процесс, но не было никакого сомнения, что Скоджил со временем научится видеть глазами Эрона!
Иногда разговаривать оказывалось просто некогда — самой неотложной целью Эрона было разобраться в собственной диссертации. В конце концов, он ведь должен был прочитать объяснительную лекцию этим орелийцам, кто бы они ни были. С помощью нового пама он заново открывал для себя главный труд своей жизни. Эрон мало что помнил о том, как писал его. Впечатление было, что он неожиданно набрел на гениальный труд другого человека и тут же стал горячим сторонником его идей. Впрочем, стиль монографии казался теперь Эрону слегка консервативным. Он был очень благодарен Кону за то, что тот заставил ученика избавиться от неряшливости в изложении — теперь это помогало читать ему самому. Казалось, он неожиданно наткнулся на пачку старых рукописей со стихами и приятно удивился, что почерк вполне различим. Немало помогли и доброжелательно-иронические комментарии Скоджила, который к тому же немало поведал Эрону о событиях его юности и их совместных приключениях.
Однажды Петуния вернулась домой из очередной экспедиции с нефритовым Яйцом астролога.
— Это тебе от папочки!
Она протянула Яйцо Эрону. Он сразу узнал прибор и даже сумел воспроизвести стартовую последовательность нажатий — моторная память в основном контролируется биологическим мозгом. Но Петуния только хмыкнула и гордо продемонстрировала ему новый потайной уровень.
— Папочка работал над этим дни и ночи напролет, даже не мог поиграть со мной!
Это была целая подпольная библиотека психоисторических функций… спрятанных внутри астрологической дребедени. В тот момент Эрон Оуза понял, что был прав — упорная скрытность Братства породила тайную альтернативную культуру мятежных психоисториков. И это лишь один пример. Теория говорила, что среди звезд Галактики их должна быть не одна сотня.
— Ты психоисторик? — спросил он призрака.
— Мы называем себя адептами Смитоса — Тамик Смитос был одним из пятидесяти мучеников.
— Сколько всего таких приборов?
— Миллионы, но последняя версия седьмого уровня запущена всего пару месяцев назад. Я не знаю, сколько всего таких. Я не занимаюсь распространением.
— Вы подталкиваете кризис?
— Да. Наша экстраполяция предсказывает, что до него семьдесят — восемьдесят лет.
— Ваша экстраполяция неверна. Психоисторический кризис уже в самом разгаре. Светлый Разум перешел критическую топозонную поверхность и уже через несколько месяцев результат дойдет до дальних пределов Галактики. Я учился у лучшего топозонного аналитика, но он работал с классической теорией и не заметил кризиса. Кризис уже настал, — повторил Эрон.
— Откуда ты знаешь?
Эрон улыбнулся. Мурек Капор снова проверяет своего всезнайку-ученика!
— Я при этом присутствовал. Здесь, на Светлом Разуме, есть две большие группы, которые хорошо владеют психоисторией, но видят будущее человечества по-разному. Они противодействуют друг другу — и обе проиграют! Первой, самой большой, руководит ректор Джарс Хейнис, второй — адмирал Хаукум Кон, который после моей казни сам уже не чувствует себя в безопасности. Большинство ученых помельче пока даже не подозревают о назревающей войне фракций Братства, но очень скоро они пожалеют, что не живут в классической вселенной, где только один психоисторик — Господь Бог! Ты, стало быть, представляешь третью группу. А я предсказываю, что будут, или уже есть, сотни других!
