— Тут и вампиры могут водиться, — шепнул Бол Лани с мазохистким намерением выслушать ее вопль еще раз. Лани презрительно фыркнула. Кому они страшны, вампиры эти? Пригоршня крови в лицо, и пусть попробует сунуться еще раз! Вот пауки, это действительно страшно, да и крысы тоже.
— Романтическая прогулка на день рождения, — пробормотал Таль, сжимая в руке лук. Страшно почему-то не было, скорее, тревожно, любопытно и забавно. «Не иначе, от Бола заразился», — не без тревоги подумал Ларгет, и на всякий случай пощупал нос. Нос был на месте, и это его несколько успокоило.
— Что-то я замерз немного, — сказал варвар смущенно, и Таль тут же ощутил, что он тоже замерз. И не так уж слабо, между прочим.
— Это разве холод, в натуре, — презрительно заявил Боресвет. — Вот у нас в Гардарики от холода спирт мог бы замерзнуть.
— И что замерзал? — тут же поинтересовался Бол.
— Дурак ты! Кто ж ему даст, замерзнуть-то? — искренне удивился воин.
— Стоп! — скомандовал шут. — Вроде пришли.
Тоннель уперся в абсолютно гладкую стену. Лемур сверился с бумагами, зачем-то постучал по стене, прислушался, постучал снова в определенном ритме. Стена, заскрипев, неохотно поползла в сторону. Ларгет зажмурился от яркого света, поспешно погасил оба шарика света. Боресвет оглушительно чихнул, на него дружно зашикали. Воин смущенно отвернулся и попытался найти носовой платок в кармане доспехов. Не найдя даже самого кармана, вытер нос налокотником, изрядно расцарапав себе лицо.
— Мы во дворце, — торжественно объявил принц, и первым перешагнул порог.
— Посмотрим, как живут короли, — жизнерадостно объявил Бол, и шагнул следом.
Глава XXXIII.
Лани с интересом огляделась. Обстановка впечатляла. Пестрые пушистые ковры, хрустальная люстра... Лани сразу догадалась, что это хрусталь, хотя раньше его никогда не видела. Казалось, тронь эту штуку пальцем, зазвенит тысячей серебряных колокольчиков. Беда в том, что тронуть ее было практически невозможно, разве что одолжить у Боресвета меч. Высоко, зараза, висит. Потолки в королевском дворце оказались воистину королевскими. Тут можно было даже летать при наличии крыльев. Лани с некоторой надеждой покосилась на своих спутников — нет, ангелом не выглядел ни один. Стало быть, с полетами придется повременить. Нет, ну какая люстра!!!
Таль тоже заинтересовался комнатой. Что-то в ней было неправильное. Ну где это видано, чтобы стеклянные прилавки стояли у каждой стены! Непорядок. А под ними лежали какие-то странные вещи, не похожие абсолютно ни на что.
— Зал Странных Вещей, — объявил шут.
— Магических? — обрадовался Бол. На его лице читалось детское желание набить карманы разными магическими штучками.
— В том числе, — невозмутимо согласился шут, казалось, перспектива разграбления комнаты его нисколько не волновала. Да и то сказать, пусть у Его Величества об этом голова болит. У того из них, что в живых останется, ясное дело.
Лани меж тем углядела в глубине комнаты зеркало и стремглав бросилась к нему, выхватывая гребешок, как какое-нибудь смертельное оружие. Устрашенный шут поспешно отпрыгнул с ее пути. Только сумасшедший на голову рискнет встать между женщиной и зеркалом.
Таль с интересом обозревал ближайшую витрину. Шнур, похожий на тетиву от лука, самая настоящая стрела, ни на что не похожая кожаная загогулина. Разгадать назначение этих предметов, за исключением разве что стрелы, возможным не представлялось.
— Лишняя стрела мне бы не помешала, — глубокомысленно изрек Таль, намекая на возможное разграбление витрины.
Лемур негромко хихикнул. Принц, бледный и напряженный, словно с похмелья, слабо улыбнулся, но нечего не сказал. Зато шута было не заткнуть.
— Эта стрела, чтоб ты знал, имеет одну особенность, — гримасничая, сообщил он. — Совсем небольшую, но довольно интересную. Видишь ли, она никогда не попадает в цель. Даже если ты будешь целиться в землю, непременно улетит в небо.
— Обычная отмазка плохих стрелков, — высокомерно объявил Ларгет.
Вместо ответа, шут вскрыл витрину и извлек стрелу.
— Попробуй сам, — предложил он.
Пробовать Талю вдруг сразу расхотелось. Если эта штука, недостойная называть стрелой, и впрямь работает неправильно, то он просто выставит себя идиотом. Шуту-то это привычно, работа такая, а вот ему, Ларгету, совсем бы не хотелось корчить из себя дурака. Но отступать было некуда, все дружно обернулись к нему, забыв про грядущие похороны Сугудая.
Он наложил стрелу на тетиву, и тут же почувствовал некую неправильность. Будто пытался выстрелить извивающимся угрем. Стрела не слушалась руки.
— Куда стрелять? — поинтересовался Таль, занятый борьбой с непослушной стрелой.
— Да хоть в ночной горшок Бертольда Первого, — предложил шут.
Таль поискал глазами упомянутую посуду, и обнаружил его, как и положено, в углу. Стрела норовила сорваться с тетивы, но у нее ничего не вышло. За миг до выстрела Ларгет с ужасающей ясностью понял, что в горшок нипочем не попадет. Да что там в горшок, вообще никуда не попадет! Первый раз за всю жизнь он не чувствовал оружия. Вообще не чувствовал, как живое существо. Неподатливое дерево лука, скользкое тело стрелы и мертвая, как глаза скелета, тетива. Он опустил лук, силясь восстановить контроль. Стрела вроде ослабила сопротивление, и в этот миг Таль выстрелил. Навскидку, с неудобной позиции. Не глядя ни на лук, ни на мишень.
— Бля-мммм! — возмутился бронзовый горшок, схлопотав стрелу в бочину. После чего неразборчиво пробормотал еще пару ругательств. Таль от неожиданности едва не выронил лук, шут неприлично заржал, словно лошадь из крестьянской конюшни. Потому что лошади из королевской ржут куда благовоспитанней.
— Ты, по-моему, не понял, — мягко сказал принц, обращаясь к шуту. Тот попытался успокоиться, но при взгляде на горшок его снова разобрал неудержимый смех. Тот пытался ручкой выдернуть стрелу из бока, но получалось у него не очень. Потом Лемур остановил взгляд на стреле и сразу посерьезнел. Всегда забавно наблюдать, как человек безуспешно силиться что-то понять.
— Стрела, — подсказал Орье. Шут выпучил глаза на стрелу, потом перевел на Таля взгляд, полный ужаса и восхищения.
— Но... этого не может быть! — выдохнул он.
— Кровь Титанов, — глубокомысленно заметил принц, будто это что-то объясняло. Щенок Тьмы с интересом обнюхал горшок, отмахивающийся от него круглыми ручками и верещавший: «Уйди, противный!». Зубами выдернул из бока горшка стрелу и с удовольствием сгрыз ее.
— А горшок откуда взялся? — поинтересовался Таль.
— Один король, Бертольд Первый, приказал своему придворному магу заколдовать любовника своей жены, — хихикнул шут. — Превратить его в ночной горшок. Наверно, это забавно, гадить на голову своему сопернику...
Горшок неразборчиво выразил свое несогласие. Отчего-то ему это забавным не казалось.
