Русский услышал крики людей в тот момент, когда они вышли на посадочную площадку. Сунувшиеся внутрь мужчины кричали, а большой, тяжелый вагончик раскачивался на своих тросах. Остальные подручные Дмитрия стояли рядом с вагончиком, когда Станус выскочил из дверей и остановился на хорошо освещенной платформе. Зверь стоял на двух ногах, и его черная морда блестела от свежей крови тех двух мужчин, которые были теперь разбросаны по всему вагончику. Голиа тяжело дышал, глядя на стоящих перед ним пораженных людей. Его желтые глаза потускнели от боли, а два пулевых ранения сильно кровоточили – одно на спине, а второе на задней части шеи. Станус покачивал своей огромной головой вперед и назад, разбрызгивая слюну и кровь во все стороны, а затем собрался с силами, поднял морду и взревел. Этот звук потряс платформу, и самые жестокие люди в Восточной Европе отступили как быстро, как только могли.
Бен-Невин был единственным, кто отреагировал иначе, потому что уже привык видеть этих существ. Он позволил Залласу отойти назад, а сам достал свой пистолет. Станус опустил голову и уставился на подполковника, снова подначивая его выстрелить.
Еще четверо мужчин повернулись и решили, что они предпочли бы разобраться с этой странной гигантской собакой сейчас, чем потом – с Залласом. Вся четверка медленно подняла свои «АК-47» и прицелилась.
В этот самый момент вся чертовщина, столетиями существовавшая в легендах темных Карпатских гор, вырвалась наружу. Голиа напали на замок все вместе. Микла был первым, кто спрыгнул с крыши вагончика, где он прятался до этого среди шкивов и тросов, и запрыгнул на крышу, а затем провалился на пол, раздавив тонкий алюминий, стилизованный под толстые деревянные балки. Он встал на все четыре лапы и занял позицию перед своим старшим братом, Станусом, рыча и заставляя людей заколебаться на достаточное время, чтобы остальные голиа успели напасть со стороны променада. Волки атаковали так мощно, что наемники не успели отреагировать. Отступая, Бен-Невин выстрелил вслепую, и пуля просвистела в нескольких дюймах от Миклы, который метнулся и ударил в сторону подполковника, слегка промахнувшись, потому что тот развернулся и бросился бежать вместе с Залласом и последними пятнадцатью из его людей.
Остальные убийцы испытали на себе гнев голиа и начали очень быстро отступать, потому что стоило появиться одному человеку, как на него нападали трое гигантских волков, и он быстро оказывался разорванным на куски. Страшные крики людей заглушали звуки и маскировали смещение замка, который полностью отделился от горы, порвав электрические кабели, проходившие через цемент фундамента, после чего свет моргнул и полностью погас.
В полной темноте за те несколько секунд, которые заняло включение аварийного освещения, Заллас услышал, как монстры, вышедшие из какого-то кошмара, разрывают его людей на куски. Теперь Марко и его друзья-цыгане выглядели не так уж глупо. Водопровод, оторвавшийся от горы, добавился к дождевым рекам, стекающим с перевала. Окончательный обвал города Моисея сотряс гору в последний раз, словно бог объявил, что всем пришел конец.
Дмитрий и его личные телохранители понимали, что у них был только один выход из того ужаса, который теперь виднелся в тусклом свете аварийного освещения. Им нужно было добраться до верхней части замка, а затем спуститься вниз, надеясь, что американцы выбрали другой путь. Они побежали к лестнице, которая была хорошо замаскирована под толстую деревянную дверь. Бен-Невин решил, что лучше держаться единственной группы людей на горе, у которых было оружие, и последовал за ними, пока голиа расправлялись с пришедшим на их землю злом.
* * *
Станус рухнул внутри вагончика и не двигался. Внушение, которое он получил от мадам Корвески, исчезнувшей вместе с остальными цыганами, привело его к башне канатной дороги. Он вскарабкался на самый ее верх и дождался возвращающегося к замку вагончика. Другие голиа встретились с Миклой и присоединились к нему на крыше замка, чтобы терпеливо дождаться момента и застать свою добычу врасплох – эту тактику охоты они отработали до совершенства. Теперь Станус умирал, хотя кровотечение и замедлилось из-за снижения давления. Аня остановилась на крыше и почувствовала внезапную потерю, когда вожак голиа тяжело задышал, а стоящий над ним Микла заскулил, обнюхивая своего огромного брата. Станус поднял голову, тоже понюхал Миклу, а затем лег на спину. Его младший брат посмотрел на оставшихся самцов голиа и вышел из вагончика. Двери закрылись позади него. Брат вожака использовал свое особое зрение и увидел отпечатки, которые отставили отступившие люди на каменном полу. Они выделялись более темным оттенком серого, чем пол вокруг.
Микла зарычал, а затем гнев из-за гибели Стануса охватил более спокойного из двух братьев и запустил процесс изменения формы. Голиа взревел, попытался встать и не смог.
Потом он снова громко зарычал – его суставы, наконец, начали менять свое положение, и ревущий от боли Микла встал на задние лапы, огляделся, опустил свои большие уши и завыл. Остальные голиа остановились и все как один бросились по площадке канатной дороги к лестнице.
* * *
Джек балансировал снаружи на небольшом выступе, который шел вдоль задней стены. В ста футах под ними находилась площадка канатной дороги, и единственным способом добраться до вагончика был прыжок со стены замка прямо под одним из больших парапетов на крышу вагончика, а затем и в сам вагончик. Полковник жалел, что у них не было времени, чтобы просто убежать пешком, но он знал, что наводнение на дороге исключало любые попытки попасть на курорт таким образом. Теперь они вынуждены были рискнуть и добраться до фуникулера. Сара, стоявшая позади Джека, увидела, что он остановился и прислушался. Крики, доносившиеся из замка, шокировали даже Коллинза. Голиа были внутри, и полковник не был уверен, что, разъярившись, они будут обращать внимание на то, кто был хорошим, а кто – плохим. К счастью, Аня Корвески стояла перед Эвереттом на шестидюймовом выступе.
– Аня, в чем дело? – спросил Карл, почувствовав, что женщина пошатнулась и чуть не упала вниз. Он быстро протянул руку, схватил цыганку и удержал ее. Мендольсон заметил, что произошло, и помог ему.
– Станус умирает, – сказала Корвески.
Эверетт не знал, что на это ответить. Он помог Ане выпрямиться, и в это время Джек снова начал двигаться.
Коллинз подошел к парапету, возвышавшемуся над ними, и первые выстрелы обрушились на стену рядом с ним, посылая мелкие камешки прямо ему в лицо.
– Черт! – сказал полковник, чуть не потеряв равновесие. Макинтайр вздрогнула, оторвала одну руку от трещины в строительном растворе и схватила Джека за ремень. Она закрыла глаза, не зная в ту секунду, не улетят ли они вместе в пропасть между дорогой и замком. Наконец Коллинз поймал равновесие, среди продолжающейся стрельбы вокруг них. – Спасибо, мелкая, – сказал он и дошел до конца выступа к открытому окну парапета. Там он помог Саре, а затем и остальным забраться внутрь, после чего выглянул наружу и увидел, как Заллас и его люди начинают заходить на большой выступ.
Двигаясь в темноте в поисках выхода на противоположный выступ, с которого можно было перепрыгнуть на крышу платформы канатной дороги, все они потеряли опору под ногами, когда замок разломился на две половины. Верхняя часть оторвалась от основания и сползла на пять футов, нависнув над клубом внизу, и остановилась, когда гора прекратила сотрясаться. Коллинз поднялся на ноги и почувствовал, как замок наклонился. Теперь он постоянно двигался, потому что цемент и камень начали отделяться друг от друга в различных местах, о чем свидетельствовал отчетливо слышный всем несмолкающий скрежет.
