— Вы очень понравились моим родителям, — прошептал молодой человек своей спутнице на ухо.
Ему удалось представить Розетту родителям до того, как они вошли в собор.
— Правда? Но это потому, что они не знают правду обо мне.
— Замолчите! Не говорите так! Вы бы очень удивились, если бы узнали, какие низости скрывают в своих сердцах именитые горожане. А правду о вас я знаю: вы самая очаровательная барышня в городе.
Музыка стихла. Отец Ансельм в бело-фиолетовой ризе строго посмотрел на чету, стоявшую напротив него. Он был восхищен вдохновенным лицом Анжелины, окутанной сиреневым облачком, и весьма привлекательным Жозефом де Беснаком в темно-фиолетовом наряде. Ему казалось, что эти новобрачные сошли со страниц какой-нибудь книги с волшебными историями. По его мнению, вся эта роскошь была излишней, однако он решил, что это порадует прихожан в самом начале зимы и что Господь не возмутится при виде такого зрелища, ведь Он — источник всей красоты на земле. «Теперь самое время справить свадьбу», — говорил себе отец Ансельм.
Неделей раньше Анжелина исповедалась и без всякого стыда призналась, что снова согрешила, не устояв перед жгучим желанием своего тела, причем несколько раз. Правда, по ее словам, это был не плотский грех, а выражение любви. В качестве оправдания она поведала священнику о трагической смерти Коралии на хуторе, затерявшемся в горах, о терзавшей душу печали и настоятельной потребности стать женой мужчины, которого обожает. Тронутый искренностью Анжелины, священник отпустил ей все грехи, но не снял епитимью.
— Что будут делать мои пациентки во время моего паломничества? — забеспокоилась Анжелина.
— То же самое, что они делали, когда ты училась в Тулузе, моя малышка. Они обратятся за помощью к другой повитухе! — ответил священник.
Свадебная церемония началась. Дети из церковного хора любовались Анжелиной в ее наряде принцессы, которая, сосредоточившись на происходящем, вслушивалась в каждое слово священника. Время от времени Луиджи бросал нежные взгляды на свою супругу, спрашивая себя, не забыл ли он положить обручальные кольца в карман своего редингота. Наконец, прозвучали долгожданные слова:
— Жозеф де Беснак, согласны ли вы взять в жены Анжелину Лубе, любить, почитать ее…
И тут раздался пронзительный крик, послышались удивленные голоса. По скамьям, расположенным рядом с входом в собор, прокатилась волна шума. Ошеломленный отец Ансельм взглядом искал человека, осмелившегося нарушить ход церковной церемонии. Вновь раздался пронзительный крик. Какой-то мужчина отчаянно жестикулировал, держа шляпу в руке. Пораженный Луиджи обернулся, поскольку шум усиливался.
— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? — спросил возмущенный священник. — Мы находимся в святом месте, и я не потерплю ни скандала, ни гвалта.
— Моя жена! — кричал мужчина, бежавший по центральному проходу. — У нее отошли воды и начались схватки.
Анжелине казалось, что она услышала ставший уже привычным для нее призыв: «Повитуха Лубе, на помощь!» Но это была игра ее воображения. Растерявшись, она не знала, что делать.
— Мадемуазель, мне кажется, что это Катрин Борд, ваша пациентка с улицы Нёв, — пояснила Розетта, прислушивавшаяся к восклицаниям, которые доносились до нее со всех сторон.
Попавший в затруднительное положение отец Ансельм поднял глаза к небу.
— Я должна поговорить с ней! — заявила Анжелина. — Я успокою ее и отправлю в больницу.
Не дожидаясь ответа, Анжелина повернулась и бросилась к обезумевшему мужу роженицы, шурша муслиновым платьем. Фата буквально летела за ней, как и шлейф платья. Сострадательные женщины поддерживали смертельно побледневшую будущую мать, согнувшуюся чуть ли не до земли.
— Ах, мадемуазель Лубе! — простонала женщина. — Мне так хотелось присутствовать на вашем венчании, и вот…
Вся в слезах, Катрин Борд задыхалась, положив руку на выпирающий живот.
— Вы должны пойти в больницу. Это рядом. Да вы знаете — около монастыря! — решительным тоном сказала Анжелина. — Все произойдет быстро, поскольку у вас отошли воды.
— Но это мой первенец! Похоже, это может продлиться несколько часов. Так сказала мне моя мать.
Теперь ситуация показалась повитухе нелепой. Некоторые присутствующие тихо смеялись. «И это в день моей свадьбы! — думала Анжелина. — Я предчувствовала, что обязательно разыграется драма! Все шло чудесно, и вдруг я оказываюсь в этом платье, которому нет цены, рядом с одной из моих пациенток, у которой начались схватки!»
— Прошу вас, я хочу, чтобы вы меня осмотрели! — взмолилась Катрин с перекошенным от боли лицом. — Я не знакома с повитухой из больницы. А вам я доверяю.
— Мадам Борд, я тоже вас прошу: дайте мне по крайней мере выйти замуж. Мсье, уведите вашу супругу домой или к монахиням. Я приду, как только смогу, обещаю вам. Мадам, схватки будут все более частыми. Не волнуйтесь, дышите глубоко и, главное, не бойтесь. Скажите только, где мне вас найти после церемонии.
— Благодарю вас, мадемуазель, это очень любезно с вашей стороны, — сказал муж Катрин, пожимая руку Анжелине. — Спасибо, и простите за то, что в такой день мы доставляем вам столько хлопот! Э, мне очень неловко!
— Не переживайте. В этом нет вашей вины. — Анжелина вздохнула. — В какой день и час родится ребенок, решает природа.
— Но вы придете, правда? — умоляющим тоном спросила Катрин Борд. — Ой, опять!
Анжелина чуть было не уступила мольбам своей пациентки. Она уже хотела было проводить ее в больницу, как вдруг подошедший Огюстен схватил дочь за руку.
— Дочь моя, быстро возвращайся к Луиджи! — велел он, с трудом сдержавшись, чтобы не произнести свое любимое ругательство «разрази меня гром», что было бы неприличным в этом святом месте.
Возвращаясь к алтарю, Анжелина увидела Гильема и, слева от него, Клеманс. Помахав им рукой, она подошла к Луиджи. Через несколько минут, в течение которых отец Ансельм задавал ритуальные вопросы, их союз был скреплен.
— Теперь вы можете поцеловать новобрачную, — сказал священник. — Быстрее, иначе она от вас убежит!
Священник говорил тихо, но люди, сидевшие в первых рядах, фыркнули. Зазвонили колокола собора. Стоя у окна, Жерсанда де Беснак прислушивалась к их звону, готовая расплакаться. На город опускалась ночь[41].
«Мои дорогие дети! Как я счастлива! Благодарю тебя, Господи, благодарю за твою доброту! Ты вернул мне сына и подарил дочь, самую лучшую в мире!»
Старая дама отошла от окна, чтобы еще раз проверить сервировку стола в гостиной. Ивонна, служанка из таверны, расставляла корзиночки с хлебом.
— Так хорошо, мадам? — спросила она.
— Превосходно. Первыми надо зажечь фиолетовые свечи, но только когда кортеж появится на улице, не раньше. А меню?
