— Нет, — сказала я, и это тоже было правдой. Все началось годы назад, в кабинете Фрэнка, за перекипевшим кофе и шоколадным печеньем. К тому моменту, когда я вновь надела форму и вернулась на автобусную остановку, этот день уже поджидал всех нас. — По-моему, такой счастливой концовки мы представить себе не могли.
Фрэнк кивнул.
— И ты сделала все, что от тебя требовалось. Одного этого достаточно. Не надо корить себя за поступки других.
Я не стала даже пытаться объяснить ему, что видела в тот момент — тонкую паутину, которой мы все были прочно привязаны к этому месту, порознь ни в чем не повинные, а вместе — виновные. Я думала о Дэниеле, о печати безысходной скорби, что застыла на его лице, когда он говорил мне: «Лекси никогда не задумывалась о последствиях своих действий», — и чувствовала, как невидимое лезвие все глубже проникает между ней и мной, отсекая нас друг от друга.
— Что возвращает нас к тому, — продолжал тем временем Фрэнк, — зачем, собственно, я к тебе пришел. У меня остался один вопрос относительно этого дела, и подозреваю, что у тебя есть на него ответ. — Он пальцем убрал налипшую на кружку пылинку и посмотрел на меня. — Действительно ли Дэниел ударил ножом нашу барышню или просто взял вину на себя?
Ох уж эти пронзительные синие глаза, буравившие меня с той стороны кофейного столика!
— Я слышала лишь то, что слышала, — ответила я. — Он единственный, кто сказал хотя бы что-то конкретное, остальные трое не называли имен. Или теперь они говорят, что это не он?
— Какими только способами весь день и почти всю ночь мы ни пытались их расколоть! Все, что нам удалось из них вытянуть, — фразы вроде «Принесите мне стакан воды. Я хочу пить». Джастин, понятное дело, пустил слезу. Раф швырнул в нас стулом, когда узнал, что на целый месяц пригрел на груди гадюку. Пришлось надеть на парня наручники, чтобы утихомирился. Но это все — больше мы от них ничего не добились. Молчат, проклятые, прямо как партизаны на допросе.
Прижатый к губам палец Дэниела, выразительный взгляд, перебегающий от одного к другому, — тогда он остался мне непонятен. Даже когда счет его собственной жизни шел на секунды, у него имелся план. И остальные трое — то ли в силу своей веры в Дэниела, то ли по привычке, то ли потому, что ничего другого не оставалось, — продолжали делать то, что он им велел.
— Почему я спрашиваю, — пояснил Фрэнк. — Показания не во всем совпадают. Есть расхождения. Дэниел сказал тебе, что у него в руке оказался нож, потому что в тот момент он мыл посуду. Однако на пленке Раф и Джастин в один голос заявляют, что, когда завязалась борьба с Лекси, Дэниел действовал обеими руками. До того, как ее ударили ножом.
— Возможно, они что-то путают, — сказала я. — Ведь все произошло молниеносно. Не мне тебе объяснять, чего стоят свидетельские показания. Сам знаешь. А может, Дэниел пытался выгородить себя — мол, нож был у него в руках случайно, хотя на самом деле он намеренно взял его со стола, чтобы пырнуть Лекси. Боюсь, мы так никогда и узнаем, как все произошло.
Фрэнк сделал затяжку, после чего внимательно посмотрел на горящий кончик сигареты.
— Насколько я могу судить, — произнес он, — посуду мыл только один человек, и его руки были заняты этим между тем моментом, когда всплыла записка, и тем, когда Лекси получила удар ножом.
— Ее убил Дэниел, — произнесла я. Эти слова не показались мне ложью тогда, не кажутся они мне ею и теперь. — Я уверена, Фрэнк. Он говорил правду.
Фрэнк примерно с минуту испытующе смотрел мне в лицо.
— Ладно, пусть будет так, как ты говоришь. Но лично я никогда не поверю, что он взял и сорвался, будто у него не было никакой задумки, никакого плана. Кто знает, может, между нами гораздо меньше общего, чем ты думаешь. Скажу честно: я с самого начала поставил на другого из них. Но если вам всем нравится Дэниел — что ж, пусть будет Дэниел. — Он еле заметно пожал плечами. — Что я могу с этим поделать?
Фрэнк потушил сигарету и встал с дивана.
— Кстати, — добавил он, порывшись в кармане куртки. — Должен отдать тебе одну вещь.
Он бросил мне через столик крошечный прямоугольник. Тот блеснул на лету, поймав солнечный зайчик, и я машинально вытянула руку. Мини-кассета, из тех, какими пользуются тайные агенты.
— На ней слышно, как ты смываешь свою карьеру в сортире. Похоже, я наступил на кабель, когда звонил тебе в тот день, и что-то разъединил. На официальной пленке в течение пятнадцати минут ничего нет; я это вовремя заметил и воткнул на место. У техников руки чешутся голову мне открутить за то, как я обращаюсь с их драгоценным оборудованием, но, думается, им придется занимать очередь.
Не в его стиле, сказала я Сэму накануне ночью, не в стиле Фрэнка делать из меня козла отпущения. Да и вообще, если вернуться к самому началу, Лекси Мэдисон — его детище. Он сотворил ее из ничего. И она оставалась его детищем, когда вернулась, но уже мертвая. Дело не в том, что Фрэнка мучило раскаяние по поводу того, каким кошмаром все в конечном итоге обернулось. Ничего подобного. Как только спецы из BP оставят его в покое, он выбросит всю историю из головы. Просто есть люди, которые заботятся о своих независимо от того, чего им это стоит.
— Никаких копий. Спи спокойно.
— Когда я сказала, что вы с Дэниелом похожи, я не хотела тебя обидеть. Скорее наоборот.
В его глазах промелькнул вопрос; затем, похоже, Фрэнк меня все-таки понял, потому что спустя десяток секунд кивнул:
— Что ж, может, ты и права.
— Спасибо тебе, — поблагодарила я, сжимая в ладони кассету. — Честное слово, спасибо.
— А это еще что такое? — Неожиданно он потянулся через стол и больно схватил меня за руку. — Откуда оно у тебя?
Кольцо. Черт, как я про него забыла! Посмотрели бы вы на лицо Фрэнка!.. Мне стоило немалых усилий удержаться от смеха. Где это видано, чтобы кто-то провернул свои личные дела за спиной у самого Фрэнка Мэки!
— Кажется, оно мне идет, — сказала я с невинным видом. — А ты как думаешь? Тебе нравится?
— Оно новое? Или я раньше его не замечал?
— Новое. Новее не бывает.
Ох уж эта ленивая, хитрющая усмешка! Куда только подевалась его усталость! Из Фрэнка снова ключом била энергия. Он был готов к новым свершениям.
— Эх, треснуть мне на этом самом месте! Не знаю даже, кто из вас двоих удивил меня сильнее. Скажу честно, я готов снять шляпу и мести ею улицы перед твоим Сэмми. Пожелай ему от меня удачи, договорились? — Он расхохотался. — Матерь Божья! Надо же! С ума сойти! Кэсси Мэддокс собралась замуж! Можешь его от меня поздравить, слышишь?
Продолжая на бегу заливаться хохотом, Фрэнк бросился к двери.
Я осталась сидеть на диване, вертя в руках кассету, и натужно пыталась вспомнить, что еще может на ней быть. Что такого я натворила в тот день? Разозлила Фрэнка своим упрямством, и он пригрозил меня уволить. Похмелье, кофе, «Кровавая Мэри». Да, еще все огрызались друг с другом. И голос Дэниела в затемненной комнате Лекси. «Кто ты?» Форе.
