здравоохранения, первой и пока что единственной в мире, деторождение стало более безопасным, смертность детей и рожениц уменьшилась, условия быта возросли до недостижимого остальным миром уровня, что обеспечило колоссальный естественный прирост населения. Ну не могут люди осознать тот факт, что эти дети не умрут, почти каждый рожденный будет жить дальше, если не вмешается судьба, а не плохая гигиена и отсутствие медицины или голод и холод.
В Каренне тоже до сих пор наблюдался взрыв деторождения, который требовал открытия новых детских садов и школ. Это создавало рабочие места, что тоже благотворно влияло на экономику города. Ещё лет десять-пятнадцать и жителей города будет некуда девать, так как расчеты статистиков говорят, что население за эти годы увеличится пятидесятикратно при текущих темпах прироста. Отец что-то предпринимает в этом направлении, строятся новые районы в обоих городах, активно поощряется покорение новых земель, для чего формируются колонизационные конвои, которые финансируются государством, при частичном финансовом участии желающих отправиться в неизведанные края. На самом деле в края, изведанные рейнджерами вдоль и поперёк. Просто куда попало людей не отправляют, колонии возводятся только возле богатых и ценных месторождений полезных ископаемых, или в транзитных узлах между крупными колониями. Есть для отдельных желающих конвои в живописные места, где в будущем, как сказал отец, будут некие "курорты". Эти колонии-"курорты" делают упор на аграрном развитии, поставляя пищу промышленным городам, получая взамен их товары. У большей части этих поселков совсем никакой объем, но они все стремительно развиваются.
Время любоваться закатом прошло, солнце окончательно село. Пора возвращаться домой. Роутег встал с лавки и неспешно пошел по мощеной дорожке вниз с холма. На холме разбили небольшой парк памяти воинов Африканского похода, красивое место и вид с него прекрасный.
Дома было шумно. Семья уже отужинала, ему отложили порцию, на которую молча указала Кэнти.
- Где отец? - спросил у неё Роутег.
- У себя, как обычно. - ответила та улыбнувшись. - Опять пропадал в парке?
- Ага. - Роутег уселся за стол и быстро разобрался с фирменным картофельным пюре с мясом за авторством матери. - Спасибо, мои комплименты мастеру.
- Я передам. - Кэнти убрала посуду. - В кабинете ещё друган твоего папаши, Бизон.
Роутег кивнул и поднялся по лестнице на второй этаж. Был ещё и третий, но там жили четыре его брата и две сестры. Вроде как их не было, а потом бац, попёрли один за другим, этот резкий скачок населения коснулся каждого дома в городе, да...
- Здорова! - Бизон подошел и крепко обнял Роутега. - Пэйта, твой пацан пришел! Ты где там?
Из подсобки раздалось позвякивание стекла и голос отца:
- Да сейчас!
Дверь подсобки открылась и наружу вышел отец с двумя пыльными бутылками.
- Опа-на! - широко улыбнулся Ушастый Бизон. - Вот это я понимаю! Дай угадать! Из Старого Света?
- С тобой не интересно. - притворно расстроился отец. - Оно самое. Уже десять лет храню, купил в Гаване ровно в январе тысяча шестисотого. У меня в подвале хранится ещё двести бутылок, только ты т-с-с!
- Могила, брат. - приложил руку к сердцу Бизон. Затем повернулся к Роутегу. - А ты, пацан?
- Я надгробный камень. - ответил тот.
- Жизнерадостные вы какие-то сегодня... - покачал головой отец. - Ладно, знаете что сегодня отмечаем?
- Без понятия. - честно признался Бизон.
- Да брось! - неверяще посмотрел на него отец. - Прошло три месяца с момента объявления "вечного мира" между Испанской и Османской империями! Это значит, что снова можно будет отправлять торговые эскадры за дешевой сталью и медью! Ахмед I адекватный мужик, он не будет запрещать торговлю с Эктором и его ребятами, как его папаша.
Да, в тысяча шестьсот пятом году, когда султан Мехмет III скончался от сердечного приступа из-за гибели целых трёх дивизий янычар под Нюрнбергом, к власти номинально пришел Ахмед I, который узнал об этом находясь в Африке, в составе штурмовой бригады, берущей захваченный испанцами Тунис. Пока он добирался до Стамбула, власть захватила его бабушка, Сафие, которую он первым же указом сослал в Смирну, где её изолировали в отдаленной султанской вилле. Потом была ленивая грызня с собственной матерью, которая "точно знала, как надо управлять трансконтинентальной империей". Тихое противостояние закончилось её смертью от паралича. Это повлияло на султана, который тяжело перенес такую потерю, ведь даже смерть отца была для него сильным ударом. Он вел войну ещё пять лет, а теперь, как выяснилось, заключил "вечный мир" с Европой. Информация дошла только через три месяца, океан пропускает далеко не все корабли. Бригантина-вестник от агентуры КМР, пропала бесследно, поэтому новости дошли с первым голландским торговцем.
Вообще, османы оказались самым выгодным из европейских партнеров. Пусть Эктору с помощниками, ради снижения пошлин, пришлось внезапно стать мусульманами, зато дела с ними стали вести относительно честно. Раньше, при дедушке нынешнего султана, пошлины не вменялись из-за крепкой дружбы между Эктором и Мурадом III, но сейчас Ахмед I особого доверия не оказывает, допуская Лигу на рынок на общих основаниях. Поэтому пришлось идти на уступки, но Эктор внакладе не остался. Теперь две его жены стали официальными, он ещё и подумывает над третьей кандидатурой, из какой-нибудь знатной османской семьи. Изабелла, его старая любовь и вторая по счёту, но не по значению, жена, недовольна, но помалкивает, так как получает всё, чего только может захотеть. Род у неё пусть и знатный, но богатством никогда не отличался, чего не скажешь об Экторе, который сейчас мог позволить себе купить небольшую страну, или оплатить орду наёмников для захвата большой. Работорговлей он теперь брезгует, так как прибыль с поставок опиума, идущего через остатки Великого Шелкового Пути, намного выше и чище. Опиум лежит в трюме, его не нужно кормить и поить, знай себе вези.
- А вот и Эктор, миллиардер, филантроп, просто хороший парень! - приветствовал вошедшего в кабинет испанца отец.
- О! Это то, о чём я думаю? - спросил Эктор, глядя на две пыльные бутылки.
- Именно! - широко улыбнулся отец.
Дальше началась вдумчивая дегустация напитка, проходившая в молчании.
- Кисловато, на мой взгляд. - поделился ощущениями Бизон. - Дерьмо, одним словом.
- Ни хрена ты не понимаешь в благородных напитках!
