рождался раздражённо-недовольный рык: ещё я от каких-то сраных пиндосовцев не бегал… а вот пришлось! Рррр!!
Запрыгнув через грузовую рампу в уже успевший прогреть двигатели самолёт, я не удержался от глубокомысленного хмыканья: на коленях Николь, сидящей и уже пристегнувшей ремни в кресле второго пилота, вольготно устроилась большая рыжая кошка в стильном красном ошейнике с маленьким металлически поблескивающим кругляшком-подвеской на нем. Несгибаемая, Стальная Фьюри, с самым умильным выражением на лице, чесала и гладила это мохнатое недоразумение, сюсюкая с ним, словно с ребенком.
Почувствовав мой вопросительный взгляд, она вскинулась и с легким вызовом ответила.
— Что? Я сильная и независимая женщина! Имею право на маленькие слабости!
Я поднял и изогнул свою бровь ещё сильней, как бы спрашивая: «Серьёзно?».
— Да! — ответила мне она.
Я поднял уже и вторую бровь, а взгляд мой стал выражать некоторое сожаление и даже сочувствие. В целом, выражение моего лица соответствовало вопросу: «Правда всё так запущено?».
Словами Николь не стала отвечать. Её взгляд сам собой опустился и ушёл в сторону. А из груди вырвался непроизвольный вздох. Больше она уже на меня не смотрела, сосредоточив своё внимание на кошке.
Как раз, к этому моменту, рампа нашего самолёта окончательно закрылась, а те, кто громыхал берцами на лестнице, вывалились в ангар. Вывалились, рассредоточились и открыли по нашему, как раз начавшему свой стартовый разбег, транспортному уродцу беглый огонь.
Однако, их стрельба… как бы это сказать, была… не убедительной. Да, они стреляли. Но стреляли как-то вяло, без огонька. А ещё очень, просто очень-очень аккуратно. Так, чтобы, не дай Дзен, не повредить самолёт наш даже случайно. Чтобы, не допусти Бог (да не обидится на меня Будда), он не остановился, не передумал улетать… чтобы я не остался здесь, с ними. Очень раздражённый и злой Я.
Даже автоматические стальные ворота на выходе с ВПП опускать не спешили. Нет, опять же — опускали, тут не придерёшься, и, когда будут проводиться по сегодняшнему происшествию расследование и разбирательство по факту утери самолёта, к ним не смогут придраться: они делали то, что должны были, то, что прописано в их инструкциях… но медленно.
Это их поведение даже смогло вызвать у меня лёгкую улыбку: боятся меня! Боятся — значит, уважают…
Верс всего этого театра не замечала. Она принимала кривляния военных внизу за чистую монету, за настоящие попытки остановить нас, перехватить, не выпустить. Дополнительную реалистичность картине в её глазах прибавлял мой внешний вид: отсутствие кепки и очков, слипшиеся от крови волосы, кровь на лице, кровь на штанах и рукавах рубашки, дырки от пуль в одежде… Поэтому, действовала с максимальной эффективностью: набирала скорость разбега быстрее, чем это допускалось регламентом и инструкциями, от полосы шасси оторвала раньше, тут же поспешив их спрятать, а после того, как самолёт проскочил ворота и оказался на открытом воздухе, рванула штурвал на себя и запустила на форсаж экспериментальные двигатели машины. Турбины надсадно взвыли, самолёт завалился назад, уходя вверх, практически под невозможным прямым углом. Верс, Николь и кошку вдавило перегрузкой в их кресла… а меня… так как третьего кресла в самолёте конструкцией предусмотрено не было, должно было распластать по ящикам скомунизженного вместе с самолётом груза. Однако, я не был бы Саблезубом, если бы позволил такому произойти!
Я вцепился когтями на ногах в обшивку пола самолёта, пробив ими подошвы своих берец. Вцепился. Сложил руки на груди, благо винтовка уже не мешала — не было винтовки, выбросил там же, где и разбил её, и не стал даже наклоняться вперёд. Я был в этот момент просто сам пафос! Каменно-спокойное лицо, гордая осанка, героический взгляд… Жаль только, что обе зрительницы даже и не подумали обернуться назад. Весь мой пафос пропал зря… только ботики зря рвал.
Через какое-то время, когда высланные за нами, согласно инструкции, истребители отстали, достигнув своего потолка набора высоты, Верс отключила форсаж, ослабила штурвал, позволяя нашему самолёту вернуть себе горизонтальное положение в воздухе и продолжить полёт уже прямо, а не вверх. Перегрузки сошли на нет.
Хм, а неплохой всё же самолётик выбрали эти двое: истребители ведь реально отстали, без всякого наигрыша! Да и высота, на которой мы теперь шли, была уже далеко за двенадцать тысяч метров, что автоматически выводило нас из зоны действия различных систем ПВО, которых не могло не быть у такой мощной державы, как США, над всей её территорией.
Видимо, этот уродец был уродлив не просто так, а являлся одним из ранних прототипов того самого летательного аппарата со сверхсветовым двигателем. Только, до сверхсвета по каким-то причинам не дотянул и был оставлен в таком виде, тогда как сверхсвет начали монтировать на следующий, начатый с нуля, прототип. Пожалуй, это бы объяснило такую лёгкость в отрыве от преследования, спокойствие всего пути до ранчо Марии Рамбо в Луизиане, и… то, что Верс вообще знала, как ей управлять, и на что способна эта штуковина.
Был не прав. Признаю необоснованность своего наезда на эту машинку. И даже приношу ей извинения.
Кстати, надо бы потом, не забыть её прихватизировать, что ли… В хозяйстве пригодится. Старк из неё вообще конфетку сделает.
Я отцепился от пола и ушёл в дальний конец трюма. Всё равно, ничего нового или интересного для себя из трёпа этих двух дамочек, я не узнаю. А так… хоть переоденусь. Всё ж, в гости летим, как-никак. Надо прилично выглядеть, не пугать гражданских.
Как я собирался это провернуть? Элементарно: скрыться от случайных взглядов попутчиц за ящиками и прыгнуть домой за сменой одежды. Вернуться в трюм летящего самолёта, для моего прыжка проблемой не являлось никогда. А объяснить, откуда на борту взялась одежда моего размера — просто повезло, обмундирование лежало в тех же самых ящиках.
Неправдоподобно? Да и плевать: это Марвел, детка! Тут даже у Халка шорты не рвутся, так почему я должен дырками на заднице и… в общем, щеголять? А Фьюри и так о том, что у меня есть какой-то способ мгновенного перемещения на большие расстояния, если и не знает, то догадывается.
* * *
Луизиана. Красивое место. Красивый Южный штат. Ни разу тут раньше не был. Во время войны за Независимость мы сюда не дошли, а после, в войне Севера и Юга, я уже не участвовал. Да и потом, уже в веке двадцатом, как-то нелёгкая меня в эти края не заносила. А, видимо, зря — повторюсь, красивое место. Даже на подлёте, с высоты было видно зелёные моря лесов внизу, перемежаемые ниточками рек
