может за нос его схватить, как школьника, за ухо, может штаны ему спустить, только не это сделать, что он мне потом предлагал в обмен на свободу, а так, всадить ему в его белую задницу своим измазанным в говне ботинком. На, мол, брат! Отведай-ка русского сапога под жопу! Ведь эта игра с самого начала была моей игрой, а он в ней был лишь маленький зверек, туповатый, но, скользкий и злобный. Ведь остров этот, на который привез он меня тогда, уже давно по моим законам жил. Понимаешь ты это? Цепи, замки, двери. Всё это стало частью моей игры задолго до их приезда. Я даже петли смазал, чтобы они не скрипели, ведь если играть в игру, то играть ее красиво!
– Как ты вышел на Александра?
– Диана. Ее поиски идеального кандидата принесли очень неплохие плоды… в виде меня. Я написал ей тогда, с нескольких аккаунтов написал одновременно. Гордыня, зависть, гнев, уныние, алчность, чревоугодие, похоть. Семь смертельных грехов, семь главных критериев, которые выдвигали они кандидату на эту должность. Я создал несколько персонажей. Полнейшая свобода выбора, как в гипермаркете! И она выбрала из них самого достойного! Вкус у нее в этих делах был, признаться, хороший!
– Эта история с аварией, это тоже игра?
– Не было аварии. Я разбил машину на следующий день после нашей с ней встречи. Через пару дней я пришел в бар, где мы с ней были. Парнишка официант явно запутался в днях недели и выложил ментам всю ту хронологию, которую я ему тогда и рассказал.
– Но зачем ты задумал всё это с машиной и с этим баром?
Андрей помолчал несколько секунд, потом как-то странно улыбнулся и осторожно рукой провел по волосам на голове Рафы.
– В этой игре было много игроков. И на этом острове я ждал их всех. И без Рафаэля, конечно, наша встреча не была бы такой насыщенной!
Трясущейся рукой Петро налил себе очередной бокал виски и сделал несколько больших глотков. После всего выпитого у него появились проблемы с координацией и речью, но дикий страх и ужас так и не проходили. Он слышал какие-то голоса, мгновениями ему казалось, что лежавшие на столе отрубленные головы открывали свои посиневшие рты и в один голос упрекали его в том, что он не смог их защитить, но всё это было бредом, всё это ему только казалось, всего этого не могло быть в действительности.
– Саша всегда возил оружие с собой. Как ты его разредил?
– Времени у меня было предостаточно. Пока они спали, не я спал. Я подсыпал им в еду снотворное, и когда они засыпали, я вкалывал им целый набор дряни, их ночи продолжались сутками, и всё это время было в моем полном распоряжении.
Петро покачал головой и нервно почесал нос.
– И со мной… с пистолетом и…
– И с тобой, Петя, было всё то же самое! – при этих словах Андрей потянул руку к обрезу и взял его. Он неспешно разломил его и посмотрел внутрь. Два холостых патрона, которые успел вставить туда Петро перед тем как понял, что смысла в этом не было никакого, слабо переливались металлическим светом. – Но с тобой было все-таки легче, – он сложил обрез и ткнул дулом в уже почти пустую бутылку, – снотворное подсыпать тебе не надо было, ты сам накачивался дерьмом до полной потери сознания, вести дело с тобой в этом плане было гораздо приятнее!
Андрей поднял обрез и медленно направил дуло в лицо Петро. Тот невольно поморщился. Патроны были холостыми, он знал это, но с такого небольшого расстояния энергия пороховых газов могла принести ему немало вреда.
– Подожди… прошу подожди… – проговорил он тихо и жалобно. – Еще немного подожди. Допить… хотя бы дай…
Андрей улыбнулся и опустил обрез вниз, его палец продолжал лежать на спусковом крючке.
– Допить дам, – проговорил он спокойно и даже ласково.
– Спасибо, друг… – Петро почтительно кивнул головой, тот уникальный случай, когда алкоголь, вопреки всем сложившимся убеждениям, не укорачивал, а продлевал жизнь. Он долил остатки виски в бокал и отбросил бутылку куда-то в сторону. Она не разбилась, она лишь с грохотом ударила по деревянному полу и покатилась в дальний угол. Да и разбилась бы – какая разница! Время его подошло к концу, время, исчисляемое уже не минутами, а каплями напитка в бокале, который он крепко сжимал своими дрожащими пальцами.
– Я не участвовал во всем этом деле, но… но я делал всё для того, чтобы на этом острове происходило всё то, что там происходило. Я был не прав. Я просто был слаб, я не мог сказать ему «нет». На этом острове погибло много людей, невинных людей, незаслуженно…
– Да брось ты, командир, какие невинные люди там погибали, о чем ты? Он возил туда реальных отморозков, без которых остальному миру только легче стало. Я ведь и этот вопрос изучил – бандиты, убийцы, воры, алкаши, насильники, избивавшие своих детей, подруг, жен. На тот остров он привозил асоциальных элементов, без который обществу действительно легче становилось. В этом Саня был прав. Если закон позволяет этим мразям быть, то в жопу такой закон!
Петро замолк на мгновение. Он явно ожидал услышать от Андрея не это.
– Но… разве ты не считаешь, что он был не прав?
– Он? Не прав?! Да упаси бог. Резал там всякую дрянь и правильно делал! Всем от этого только легче становилось.
– Но тогда зачем ты… их всех…
– Порубил их всех зачем?
– Да.
– Да потому, что ведь и я такой же. Ему только подонки поменьше нравятся, а меня лишь крупняк интересует. Ведь слышать боль, страдание, крики и мольбы тех, кто еще совсем недавно топтался по судьбам других – ведь это-то и есть настоящий кайф. И чем больше и опаснее эта дрянь, тем больше удовольствия получаешь. И здесь удовольствия было много. Ведь мы оба с ним преступники, вылезшие туда, где можно делать всё, что угодно, где каждый живет по своим правилам, кладя свой здоровенный хер на всё остальное. В том мире нет жалости, в том мире я сам себе закон, сам себе мораль, сам себе бог. А всё остальное это так, лишь производные от твоих желаний, лишь пролетающие мимо мишени, в которые хочешь – стреляй, не хочешь – не стреляй. Ведь как говорят, если ты молоток, то кругом тебе одни гвозди кажутся.
Петро допил остатки виски из бокала и осторожно опустил его на стол, прямо перед остекленевшим взглядом
