– Если бога первозданной крови заточить в гробнице, что с ним случится?
– Если сковать его костями божеств? Он будет чахнуть день за днем, год за годом, но не умрет, – ответил Нектас. – Он будет существовать между умиранием и смертью, живой, но запертый.
Боги.
Это было еще ужаснее, чем медленно морить голодом божеств. Но это означало, что Малек до сих пор жив, а Избет все еще его любит.
Кожа Нектаса затвердела в чешуйки.
– Ты готова, дочь Айреса, сына Никтоса и его супруги?
По мне пробежал трепет.
– Да.
– Тогда произнеси слова и получи то, зачем пришла.
Мою кожу стало покалывать, в груди застучало. Киеран взял меня за руку и пожал. Из ниоткуда налетел легкий ветерок и завихрился над бриллиантами. До меня донесся аромат сирени, а потом я мысленно услышала ее голос – услышала, как супруга произносит слова, которых ждет Нектас.
– Я… призываю плоть и огонь богов, чтобы защитить меня и тех, кого я люблю. Сопровождать меня бок о бок и стоять на страже за моей спиной. Я призываю пробудиться кровную линию, рожденную из плоти и огня.
Нектас повернул голову. Ярко-голубая радужка резко контрастировала с непроглядно-черным вертикальным значком.
Земля задрожала, и по ней прокатился низкий рокот. Киеран крепче сжал мою руку, и мы сделали несколько шагов назад. Земля и маленькие бриллианты вокруг основания храма взметнулись в воздух. Обломки кристаллов разлетелись во все стороны. Из пыли потянулись блестящие когти, погружаясь в черный камень. В облаке обломков проступили очертания чего-то огромного, кожистого, высоко выгнувшегося дугой. Десятки когтистых лап вцепились со всех сторон в башню. Они вырывались из-под земли, вытягивали оттуда свои чешуйчатые крылатые тела. Они взбирались на самый высокий шпиль – один за другим. Серовато-черные хвосты хлестали воздух. Первый достиг вершины – темные фиолетовые с черным чешуйки заблестели на солнце, когда он стряхивал с себя землю. Он вытянул длинную шею, и вокруг его головы раскрылась оборка шипов. Он разинул широкую пасть, и оглушительный рев сотряс мои кости.
Нектас повернулся ко мне лицом.
– С этого мгновения и до последнего они – твои, королева Плоти и Огня.
У меня перехватило дыхание и обожгло горло. Из ноздрей фиолетово-черного существа вырвались клубы дыма. Оно открыло пасть и издало еще один раскатистый рык. Из пасти вырвалось пламя – волна серебристо-белого пламени. Дракен взлетел с обсидиановой башни и устремился в небо. Крылья раскрылись и взметнули над землей порыв ветра. Другие дракены отозвались, их крики превращались в пронзительный зов. Пробудившиеся от глубокого сна, дюжины дракенов последовали за первым, спрыгивая с башни и взлетая – один за другим. Они полетели к горам Никтоса, чтобы взять направление на Солис.
На Карсодонию.
Глава 50
– Тебе нужно поскорее проснуться. Здесь дракены, – сказала я Тони. – Настоящие дракены.
Она так и не очнулась, но чернота прекратила распространяться по венам. Понятия не имела, что дал ей целитель, которого привела Уилла, но это подействовало. А еще это изменило ее.
Золотисто-бронзовые кудри Тони теперь стали белыми, как кость. Со снежными волосами она стала еще красивее.
– Дракены прекрасны. – Я разгладила ее волосы. – Разве что немного… темпераментны. Но они очень долго спали, так что им позволительно быть ворчливыми.
– Ворчливыми? – фыркнул Киеран, удивив меня. – Скорее, кусачими.
Я не слышала, как он вошел. Он и Вонетта проводили время с родителями и новой сестренкой. Я поняла, что означало его появление.
– Ты сам заслужил, – напомнила я, поправляя одеяло вокруг Тони. – Он слишком близко подобрался к дракену, который отдыхал. И чуть не потерял кисть руки.
– Скорее всю руку, – проворчал Киеран.
Я оглянулась через плечо.
– Разве есть такое слово – «кусачий»?
– А разве нет? – Киеран смотрел мимо меня на Тони. – Она выглядит лучше.
– Да. – Я повернулась к ней. – Пора?
– Да.
Я уложила руку Тони на кровати, в последний раз пожав ее, а затем встала и разгладила на себе одежду, похожую на ту, в какой ходила в Илизиум. Правда, сейчас на мне был лиф из плотного флиса. Погода в большей части Солиса гораздо прохладнее.
– Я вернусь… – Я наклонилась и прижала губы к ее теплому лбу. – Скоро вернусь. Обещаю.
* * *
У нас ушло меньше половины дня, чтобы добраться до самой северной точки Атлантии, до стены, протянувшейся от Столпов Атлантии, которые стоят перед Бухтой Сэйона. Здесь я воссоединилась с Сетти. Погладила его по носу и почесала за ухом. Я надеялась, он будет вести себя смирно. Мои умения ездить верхом оставляли желать лучшего, а он не просто так получил имя в честь боевого коня бога войны.
– К тебе идут, – пробормотал Киеран.
Оглянувшись, я увидела отца Кастила. Его грудь и плечи покрывала золотая с серебром броня, а шлем он нес под мышкой. У меня внутри все сжалось. Я видела его лишь раз после первого возвращения в Эваемон, да и то недолго – проходила мимо в коридоре. Он сразу вернулся в северную часть королевства.
Вольвены зашевелились в траве и подняли головы, когда он приблизился. Валин поклонился, и вольвены опять вернулись к дреме, мечтам или чем еще они там занимались.
– По-прежнему собираешься отправить им послание? – поинтересовался Валин.
Его взгляд скользнул по короне на моей голове. Не уверена, почему я решила ее надеть, но это казалось правильным.
Я кивнула.
– Кастил поступил бы именно так.
Я знала, что это правда.
Валин хмыкнул в знак согласия, и на несколько мгновений повисло молчание. Я набрала побольше воздуха и пообещала:
– Я его верну. Мы его вернем. Клянусь.
С усилием сглотнув, он кивнул и окинул меня взглядом.
– Вернешь. – Он помолчал. – Моему сыну очень повезло, что он нашел тебя и стал твоим.
Его слова отрадой отозвались в моем раненом сердце, а от стоящего за ними чувства принятия к горлу подкатил ком. Я не сразу смогла ответить.
– Это мне повезло, что ваш сын нашел меня и сделал своей.
Валин коснулся моей щеки рукой в перчатке.
– А нам с Элоаной повезло еще больше, что ты стала нашей невесткой.
Мои глаза наполнились слезами. Я не плакала и сказала себе, что не буду плакать сейчас. Иначе не смогла бы остановиться.
– Спасибо.
Кивнув, он опустил руку и устремил взгляд на стену.
– Хочу попросить тебя об одолжении.
Я открыла чутье, изучая его. Искать долго не пришлось – от него хлынуло страдание.
