Патрик совсем не изменился — тот же пронзительный и ясный взгляд. Ему было пятьдесят три, но двигался он как юноша, тогда как Джеймс Маккена и Барни, которые были совсем не намного старше него, казались хилыми стариками.
— Я был вместе с генералом Грантом под Орчард-Ноб, — сказал Патрик. — Разведчиком и связным с Томом Суини, который теперь тоже генерал.
— И фений, — добавил Дэниел.
— Сверху мне хорошо было видно обе стороны, — продолжал Патрик. — Конфедератов, окопавшихся наверху, и союзных солдат, которые ждали сигнала к атаке. На вершине горной гряды я заметил зеленый флаг с арфой и листьями клевера — это были «Мятежные сыновья Эрина». Но прямо под ними находился очень похожий флаг — знамя Ирландского Легиона.
Люди сокрушенно качали головами, слышались растерянные восклицания: «Ох…», «Господи Иисусе, Мария и Иосиф…», «Бедная старая Ирландия».
— А ты не попытался предотвратить этот бой? — спросила я у Патрика.
— Ох, мама… — вздохнул Джеймси.
— Я попытался бы, если бы мог, — ответил Патрик. — Набросил бы на всю эту компанию плащ-невидимку.
Он сделал паузу и отхлебнул свой пунш.
— Да, понятно, этого ты сделать не мог. Но что же ты все-таки предпринял?
— Поехал по горной тропе к их позициям.
— А затем нам улыбнулась удача! — воскликнул Джеймси. — Нас спасла моя волынка. Потому что дядя Патрик заметил ее серебряные детали, блестевшие в лучах заходящего солнца. Я правильно говорю, дядя Патрик?
— Все верно, Джеймси.
— И тогда он обошел нас сзади.
— Чудеса, — прошептала Молли. — Настоящие чудеса. Спасибо тебе, Господи.
— Mearbhall, — сказала я Майре.
— Слава Богу, — эхом подхватила Лиззи. — Они спаслись.
Она радовалась вместе с нами, хотя для того, чтобы спасти ее сына, никто так и не появился. Его убили шесть месяцев назад.
По гостиной прокатилась волна благодарных восклицаний.
— И когда же вы возвращаетесь? — вдруг спросил Барни.
— Куда? — оторопела я. — Люди приехали домой. И в армии, конечно, не рассчитывают, что они…
— В армии как раз рассчитывают, мама, — перебил меня Джеймси. — Нам повезло, что мы сейчас с вами. Без дяди Патрика мы были бы в лагере вместе со всеми остальными. После того как дядя Патрик увел нас с Дэниелом и Джеймса Маллоя с поля боя…
— И Джеймса Маллоя тоже? — уточнила Грейси.
— Ну разумеется, — ответил за брата Дэниел. — Не мог же он бросить моего будущего зятя шататься там в темноте, ломая ноги.
— Хотя темнота — штука хорошая и оказалась очень кстати: она позволила нам уйти по ущелью, и тогда… в общем… — Джеймси умолк.
— И тогда что? — спросила я. — Где вы были целый месяц и почему не прислали письмо или телеграмму? Вы что, не догадывались, как я здесь волнуюсь? Вы…
— Это было невозможно, Онора, — прервал меня Патрик.
— Потом, мама, потом, — шепнул мне Джеймси.
* * *
Через несколько часов, в течение которых звучало еще много тостов и песен, а мы даже танцевали джигу и рил — Джеймси играл нам на своей волынке, которую чудом умудрился привезти домой, — наши гости наконец разошлись.
— Получилась настоящая пирушка, — подытожила Майра.
— Да уж, — согласилась я.
Но, прежде чем лечь спать, нужно было еще получить ответы на мучившие меня вопросы. У огня остались только Патрик, два наших солдата и мы с Майрой. Я отослала Стивена и Майкла проводить до дома супругов Маккена и Молли. Грейси и Бриджет читали внизу очень длинное письмо от Джеймса Маллоя.
— Итак, — сказала я, — расскажи нам, Патрик, почему ты не мог дать нам знать о том, что наши сыновья живы?
— Не нужно винить дядю Патрика, — вступился за него Джеймси.
— Я всего лишь задаю дяде Патрику вопрос, — возразила я.
Патрик засмеялся и наконец уселся на стул напротив нас.
— Что ж, дядя Патрик, старик, спустившийся с гор, ответит тебе. А теперь представь себе: двое солдат Союза, один Джонни-мятежник и еще один тип в оленьих шкурах с очень сомнительными документами находятся между линиями воюющих сторон, причем у одного из них в ноге пуля.
— Что? Кто это был? — всполошилась Майра. — Ты в порядке, Дэниел?
— Это был не я, мама.
— Джеймси? — ахнула я.
Господи. Он был ранен.
— Я уже в норме, мама. Однако ближайший доктор, знакомый дяди Патрика, находился за границей штата Теннесси, в Джорджии. А это территория Конфедерации. Ранение было нетяжелым, мама. В икру. Конечно, если пулю не удалить, то… На мое восстановление ушла примерно неделя, и нам приходилось прятаться. Повсюду шныряли солдаты из гражданского ополчения. Джеймс Маллой, который оставался с нами, сказал, что в случае чего заявит им, что мы его пленники. Но потом мне стало лучше, а там уже и дядя Патрик получил от генерала мятежников пропуск для пребывания на их территории.
— Пропуск?
— Тот генерал тоже оказался фением, — пояснил мне Дэниел.
— Теперь мы уже могли отправится на север. Продвигались мы медленно, хотя часть пути ехали на лошади, — из-за постоянных остановок для встреч и собраний.
— О чем это Джеймси толкует, Патрик? — спросила я.
— В обеих армиях есть круги, близкие к фениям, и число наших единомышленников растет, — ответил Патрик. — Зачастую лагеря обеих враждующих сторон находились недалеко друг от друга, и тогда мне удавалось организовать совместные собрания. Присутствующие давали обещание не обсуждать текущую войну, а у меня была возможность сообщить всем новости с нашей общей родины и напомнить, что после окончания этого конфликта мы объединимся, чтобы освободить нашу Ирландию.
— И клятву там приняли пятьдесят тысяч, мама. Ты только представь себе — пятьдесят тысяч! — воскликнул Джеймси.
— Что еще за клятва, Дэниел? — подозрительным тоном спросила Майра.
— Это секрет, мама.
— Я тебе дам «секрет»! — строго прикрикнула на него Майра. — А ну рассказывай.
— Не могу. Объясните ей, дядя Патрик, — сказал Дэниел.
— Это больше никакой не секрет, — ответил Патрик. — В марте мы собираем здесь, в Чикаго, Ирландскую национальную благотворительную ярмарку. Спонсорами ее будут фении, но мы приглашаем к участию ирландские организации по всей стране, чтобы посовещаться, собрать деньги. А еще я встречался с полковником Маллигэном. И он будет одной из главных фигур, поддерживающих нас, Онора.
