— Всего лишь игра лунного света, — прошептал Яхану Роканнон. — Ты нездоров, у тебя жар, постарайся заснуть снова.
— Нет, — раздался рядом спокойный голос Могиена. — Это была вовсе не игра лунного света, Роканнон. Это была моя смерть.
Трясясь в ознобе, Яхан приподнялся и сел.
— Нет, Повелитель, не твоя! Этого не может быть! Я видел такую же на равнине, когда тебя с нами не было — Скиталец ее видел тоже!
— Не говори глупостей, — сказал Роканнон.
— Я сам ее видел на равнине, она меня там искала, — заговорил Могиен, не обращая на его слова никакого внимания. — И два раза видел на холмах, когда мы искали перевал. Чья же, интересно, это смерть, если не моя? Может быть, твоя, Яхан? Ты что, тоже властитель, тоже носишь два меча?
Больной, растерянный, Яхан хотел что-то сказать, но Могиен продолжал:
— И это не смерть Роканнона: он еще не закончил того, что закончить должен… Человек может умереть, где угодно, но властителя смерть, предназначенная именно ему, его смерть, настигает только в его владениях. Она подстерегает его в месте, которое принадлежит ему, — на поле битвы, в зале, в конце дороги. А место, где мы сейчас, принадлежит мне тоже. С этих гор пришел мой народ, и вот я сюда вернулся. Мой второй меч сломался в сражении с теми, кто напал на нас ночью. Но слушай, моя смерть: я наследник Халлана, Могиен — теперь ты знаешь, кто я?
Ледяной ветер по-прежнему дул над скалами. Куда ни глянь, вокруг камни, а за камнями — мерцающие яркие звезды. Один из крылатых шевельнулся и подал голос.
— Не придумывай, — сказал ему Роканнон. — Спи.
Но сам крепко заснуть уже не мог, и каждый раз, когда просыпался, видел, что Могиен сидит, прижавшись к большому боку своего крылатого, и, спокойный и готовый к любой неожиданности, вглядывается в ночную тьму.
На рассвете они отпустили коней поохотиться, а сами начали спускаться пешком. Леса начинались много ниже, и, если бы до того как путешественники спустятся, погода испортилась, это могло бы обернуться для них бедой. Но не истекло и часа, как они увидели, что Яхану идти не под силу: спуск был нетрудный, но холод и утомление взяли свое, идти Яхан был уже не в состоянии, а повисать на выступах или за них цепляться, что иногда приходилось делать, и подавно. Возможно, проведи Яхан еще хотя бы день в тепле герметитового костюма в покое, силы к нему вернулись бы и он смог бы продолжать путь, но для этого Могиену и Роканнону пришлось бы задержаться здесь еще на одну ночь и провести ее без огня, крова и пищи. Мгновенно поняв это, Могиен предложил, чтобы Роканнон остался вместе с Яханом на освещенном лучами дневного светила и укрытом от ветра месте, между тем как сам он поищет спуск более легкий, где они с Роканноном смогут вдвоем нести Яхана вниз, или, если найти такой спуск не удастся, место, где Яхан будет укрыт от снега.
Вскоре после того, как Могиен ушел, Яхан, лежавший в полузабытье, попросил воды. Их фляжка была пуста. Роканнон сказал, чтобы он лежал спокойно, а сам полез вверх по каменному склону к площадке в тени большого валуна, футах в пятидесяти над ними: на ней сверкал снег. Подъем оказался труднее, чем он думал, и, вскарабкавшись наконец на площадку, Роканнон повалился, ловя ртом разряженный, пронизанный светом воздух; сердце его колотилось.
Потом он услышал шум и принял его сперва за пульсацию крови в собственных ушах; оказалось, однако, что это совсем рядом, едва задевая его руки, течет маленький ручеек. Вода, от которой шел пар, огибала затвердевший в тени нанос снега. Роканнон приподнялся и сел. Начал искать глазами место, откуда течет вода, и увидел над нависающим над площадкой выступом скалы темную дыру — пещеру. Лучше пещеры для них троих сейчас ничего быть не может, подсказал ему рассудок, но тут же появился темный панический страх. Роканнон оцепенел, охваченный ужасом, какого никогда до этого не испытывал.
Повсюду вокруг серые камни, и на них сейчас падали негреющие лучи дневного светила. Дальних вершин не видно было за соседними скалами, а уходящие на юг долины скрывала протянувшаяся над ними пелена облаков. Ничего и никого не было на этой серой крыше планеты, только он и темная пещера среди валунов.
Поднявшись на ноги наконец, Роканнон перешагнул через ручеек, стал перед входом в пещеру и сказал существу, которое, он чувствовал, дожидалось его, скрываясь во мраке:
— Я пришел.
Мрак шевельнулся, и во входе появился обитатель пещеры.
Он был, как «люди глины», похож на карлика и бледен; как фииа, ясноглаз и хрупок; как те и те, как ни те, ни другие. Волосы у него были белые. Голос его не был голосом, ибо звучал внутри сознания Роканнона, а уши Роканнона в это время слышали только слабый свист ветра; и то, что говорилось не словами. Однако Роканнону был задан вопрос, и вопрос этот был о том, какое у Роканнона самое заветное желание.
За Роканнона ответила безмолвно его непоколебимая воля: «Я хочу идти дальше на юг, найти своего врага и уничтожить его».
Свистел ветер; лукаво посмеивался ручеек. Движениями медленными, но легкими обитатель пещеры посторонился, и Роканнон, пригнувшись, вошел в темноту, под свод.
Что дашь ты взамен того, что дал тебе я?
Что должен дать я, о Древний?
То, что тебе всего дороже и что ты меньше всего хотел бы дать.
У меня на этой планете ничего нет. Что могу я дать?
Какую-нибудь жизнь, какую-нибудь возможность, какой-нибудь взгляд, какую-нибудь надежду, какое-нибудь возвращение — нет нужды знать имя. Но ты выкрикнешь имя вслух, когда потеряешь то, что даешь. Ты даешь это по доброй воле?
Да, по доброй воле, о Древний.
Ветер, безмолвие. Наклонившись, Роканнон вышел из темноты. Когда он выпрямился, в глаза ему ударил красный свет, над ало-серым морем облаков.
Яхан и Могиен спали, прижавшись друг к другу, на уступе внизу — целая груда плащей и шкур, и, когда Роканнон спустился к ним, они не пошевельнулись.
— Проснитесь, — сказал он негромко.
Яхан приподнялся и сел; его лицо в резком красном свете зари выглядело измученным и детским.
— Это ты, Скиталец! — воскликнул он. — Мы думали… тебя нигде не было видно… мы думали, ты упал вниз…
Могиен тряхнул золотогривой головой, словно сбрасывая с себя сон, и, взглянув на Роканнона, надолго задержал на нем взгляд. А потом тихо сказал охрипшим вдруг голосом:
— С возвращением тебя, Повелитель Звезд, наш друг! Мы тебя дождались.
— Я встретил… я разговаривал с…
Могиен поднял руку, останавливая его.
— Ты вернулся; я радуюсь твоему возвращению. Мы продолжаем наш путь на юг?
— Конечно, продолжаем.
— Хорошо.
И Роканнон почему-то не удивился, что Могиен, который столько времени до этого был вожаком, теперь говорит с ним как менее знатный властитель с более знатным.
