Вы прошли испытание. И поэтому они не хотят быть вашим Врагом, хотят только, чтобы никто не вмешивался в их планы, и, – серьезно добавил он, – я настоятельно советую, Робин, чтобы вы сделали для этого все возможное.
– В их планы вернуть вселенную к началу?
– Планы создать лучшую вселенную, – поправил Альберт.
– Ха, – сказала Эсси, качая головой. – Лучшую для них, хочешь ты сказать.
– Я хочу сказать – лучшую для нас всех. – Альберт улыбнулся. – Потому что к тому времени, как прекратится расширение и начнется сжатие, мы будем подобны им. Мы уже похожи на них – те, кто записан машиной. Именно поэтому они смогли общаться со мной.
– Святой дым небесный! – прошептала моя дорогая жена Эсси.
Могу рассказать вам о разговоре Альберта с Хулио Кассатой.
– Вы, конечно, знаете, – будничным тоном сказал ему Альберт, – что оружие не может повредить Другим.
– Врагу! И это мы еще посмотрим, Эйнштейн!
Альберт серьезно попыхтел трубкой. Покачал головой.
– Вы разве не поняли, что обязательно потерпите поражение? Единственная ваша надежда – каким-то образом уничтожить кугельблитц, который охраняет Сторожевое Колесо сразу за нашей Галактикой. Скажите мне, генерал Кассата, у вас есть причины считать нашу Галактику какой-то особенной?
– В ней живем мы! – рявкнул Кассата.
– Да, – согласился Альберт, – для нас она уникальна. Но что заставляет вас считать, что она уникальная для Врага? Вы считаете нашу Галактику какой-то особой?
– О боже, Альберт, – начал Кассата, – если вы пытаетесь сказать мне то, что, как я думаю, вы пытаетесь сказать…
– Именно это я и говорю вам, генерал Кассата. Других не интересует отдельная Галактика. Они намерены перестроить всю вселенную. Вселенную с сотнями миллиардов галактик, о большинстве из которых мы ничего не знаем.
– Да, конечно, – в отчаянии сказал Кассата, – но мы знаем, что Враг здесь, потому что он вмешался в дела нашей Галактики.
– Но вы не можете быть уверены, – серьезно сказал Альберт, – что в других местах его нет. Вы не можете считать, что только наша Галактика в состоянии создать разумную жизнь. Любая галактика может! Вероятно, могут даже газовые облака в межгалактическом пространстве! И если Другие не хотят, чтобы органический разум вмешивался в их проект, они организуют свои базы повсюду.
– Так что даже если мы сумеем уничтожить кугельблитц…
– Вы не сможете. Но если бы смогли, – сказал Альберт, – это все равно что раздавить одну муху цеце и считать, что с эпидемией покончено.
Он молча какое-то время курил, глядя на Хулио Кассату. Потом улыбнулся.
– Это плохая новость, – сказал он. – А хорошая в том, что вы лишились работы.
– Лишился чего?
– Вы безработный, да. – Альберт кивнул. – Нет больше никакой надобности в Звездном Управлении Быстрого реагирования. А это означает, что оно больше не может отдавать приказы. Следовательно, вам не нужно возвращаться, чтобы быть уничтоженным. Следовательно, вы можете, как и все мы, оставаться бесконечно в своем нынешнем состоянии.
Глаза Кассаты широко распахнулись.
– О, воув, – сказал он, глядя на Алисию Ло.
Могу рассказать о разговоре Альберта с Алисией Ло.
– Простите, если выразился не совсем ясно, мисс Ло, – начал Альберт, – но когда Другие изучали вас на Сторожевом Колесе…
– Доктор Эйнштейн! Я не знала, что Вра… что Другие были с нами в полете!
Он улыбнулся.
– Я тоже тогда не знал, хотя, конечно, сейчас понимаю, что должен был догадаться. Они были здесь. Они и сейчас здесь, в моей программе; они повсюду, где хотят быть, мисс Ло, и полагаю, они будут с нами всегда, потому что мы их очень интересуем. И вы больше всех остальных.
– Я? Почему я?
– Потому что вы доброволец, – объяснил Альберт. – У меня не было выбора; я был создан как компьютерная программа и таким всегда был. Робинетт умер. Его единственной возможностью была машинная запись. И генерал Кассата, и миссис Броудхед – двойники живых личностей, но вы – вы сами выбрали машинную запись! Вы сознательно отказались от своего материального тела.
– Только потому, что мое материальное тело болело и было отвратительно внешне, и…
– Потому что вы решили, что в машинном виде вам будет лучше, – сказал Альберт, кивая. – И Другие находят это очень обнадеживающим, потому что не сомневаются: задолго до того, как положение станет критическим, все люди и хичи последуют вашему примеру.
Алисия Ло посмотрела на Хулио Кассату. И повторила то, что он сказал только что:
– Воув!
И могу рассказать вам о разговоре Альберта со мной – по крайней мере, о его последней части. Это окончание, которое стало началом, потому что в нем было кое-что для меня.
– Мне жаль, что я не мог ответить на ваш вопрос, когда вы меня просили, Робин, – сказал Альберт, – но это было невозможно, пока я учился.
Я снисходительно ответил:
– Тебе, наверно, потребовалось много времени, чтобы научиться всему, что они знают.
– Всему? О Робин! Да я почти ничего не узнал. Вы представляете себе, каков их возраст? И как много они узнали? Нет, – сказал он, качая головой, – я не узнал всю историю их расы, не узнал, как именно они собираются заставить вселенную сжиматься. В сущности, я получил только некоторые практически нужные сведения.
– Дьявольщина! – сказал я. – А почему не больше?
– Я не спрашивал, – просто ответил он.
Я обдумал его слова. И сказал:
– Ну, я думаю, когда настанет время, они многое смогут рассказать нам…
– Очень в этом сомневаюсь, – ответил Альберт. – Зачем им это? Будете ли вы учить космической навигации кошку? Может, когда-нибудь, когда все перейдут на следующую ступень эволюции…
– Станут как ты?
– Станут как мы, Робин, – мягко сказал он. – Когда все живые люди и живые хичи решат стать более живыми, стать вечно живыми… как мы… тогда, может быть, у нас появится шанс на настоящий диалог… Но я считаю, что на следующие несколько миллионов лет они оставят нас одних. Если мы оставим их в покое.
Я вздрогнул.
– Я с удовольствием это сделаю.
– Я рад, – сказал Альберт.
Что-то в его голосе заставило меня повернуться и посмотреть на него. Голос был другой, я уже слышал его раньше. И говорил со мной не Альберт.
Кто-то совсем другой.
– В конце концов, – улыбаясь, сказал Он, – Другие – тоже Мои дети.
Так что, вероятно, я никогда не достигну удивительного возраста зрелости, когда известны ответы на все вопросы, которые продолжают тревожить меня.
Но может быть, достаточно просто задать их.
Примечания
1
Африканская одежда типа свободного свитера без рукавов. – Примеч. пер.
2
Пшеничный хлебец из