обжорству, играй в карты. Делай всё то, что позволительно делать человеку твоих лет, но ради собственного рассудка, не лезь в те дебри, из которых тебе не выбраться. Не забирайся в пасть к Левиафану…
— Корабль ждёт, Уилл, — Лэйд произнёс это будничным тоном, коротко махнув рукой в сторону трапа, — У вас в запасе десять минут. Этого времени вполне хватит, чтоб обустроиться в каюте и спросить у стюарда бокал хереса.
Уилл нахохлился, напомнив Лэйду птиц, которых он кормил хлебными крошками в парке. И в самом деле птица — взъерошенная, уставшая и по какой-то причине отчаянно не желающая подниматься в небо, беспокойно мнущаяся на берегу.
— Всего месяц… — пробормотал он отрешённо, не глядя на Лэйда, — Как много я узнал за это время. И сколь многое ещё осталось сокрыто…
Как обычно в моменты душевного волнения он переключился на витиеватый и напыщенный елизаветинский язык, богатый витиеватыми формами, но сейчас это отчего-то не раздражало Лэйда.
— Возвращайтесь, Уилл, — мягко посоветовал он, — Это будет мудрый выбор. Не причиняйте всем нам лишних хлопот. Видит Бог, вы и так доставили острову и нам вместе с ним немало волнений. Не усугубляйте положения.
— Я не успел узнать и сотой части того, что мог об Эдемском Саде, — с горечью произнёс Уилл, — Я прошёл короткой тропой, опасаясь терниев, вместо того, чтоб углубиться в чащу.
— Иногда это наилучший метод, — небрежно заметил Лэйд, — Не знаю, насколько он верен относительно Эдемских кущ, но точно справедлив в отношении фруктовых садов, которые я не раз разорял в бытность мальчишкой. Особенно это касается тех, которые стережёт бдительный сторож с заряженным крупной солью ружьём.
Кажется, Уилл не был настроен на обмен шутками, он замер на краю причала, безучастно глядя в мягко бормочущие у его основания волны.
— Чудовище, — с горечью произнёс он, — В этом свойство человеческого разума, куцего и цепенеющего от ужаса всякий раз, когда ему встречается что-то, что он бессилен объять. Он склонен видеть чудовище во всякой силе, которая ему не подчинена и которая устроена сложнее чайника. Его воображение создаст это чудовище из нескольких зыбких мыслишек, из пары неверных теней, после чего само же наделит его адской злостью, коварством мавра и алчностью голодной собаки. Только вообразите, сколько тысяч чудовищ мы наплодили за века своего существования — безумных богов и кровожадных титанов, смертоносных зверей и беспощадных духов, злокозненных призраков и страшных знамений…
— Тогда храни вас Бог от прикосновении той силы, которая именуется Левиафаном, — резко произнёс Лэйд, — Если вы думаете, что находитесь в безопасности, раз уж обстоятельства наделили вас иммунитетом, то ошибаетесь. Он заполучил бы вас рано или поздно. Если бы не смог заполучить ваше тело, заполучил бы разум. Он знает ваши слабости, Уилл, ваши страсти, а значит, знает червоточины вашего разума, ведущие к его уязвимым местам. Раз он не в силах повредить вашему телу, он обрушит свою злость на него. Сведёт с ума, заведёт в дебри фантасмагорических кошмаров и в конце концов закончит начатое. Возвращайтесь и послушайте доброго совета. Забудьте всё, что видели здесь. Убедите себя в том, что Новый Бангор привиделся вам в бреду, в приступе горячечной лихорадки. Что не существует на свете такого острова и никогда не существовало. И даже людей таких не было на свете. Ради вашего доброго будущего — сделайте так.
Взгляд Уилла, рассеянно плавающий на поверхности тёмного моря, мгновенно прикипел к Лэйду, сделавшись тяжёлым и пристальным.
— И это лучший совет Лэйда Лайвстоуна? — с горечью спросил он, — Бангорского Тигра?
— Это лучший совет Бумажного Тигра, — ответил ему Лэйд, — И если вы достаточно умны, то последуете ему не раздумывая.
— Почему Бумажного?
Вопрос был прост, но Лэйд обнаружил, что потратил по меньшей мере полминуты, обдумывая ответ. Непростительная трата времени, которого в запасе осталось, наверное, всего несколько минут.
— Потому что это имя подходит мне куда больше того, которым нарёк меня полковник Уизерс, — ответил он, — Я не виню его, у него были на то причины. Мне кажется, что он, человек, попавший в услужение Новому Бангору, знакомый с самыми гнетущими и мрачными его тайнами, сам отчасти осознавал себя узником всемогущего чудовища, оттого пытался уверить себя, что в здешних джунглях могут водиться благородные хищники вроде меня.
— Он… ошибался? — осторожно спросил Уилл.
— Да. Хищники не бывают благородными.
* * *
Уилл с изумлением уставился на предмет в руке Лэйда.
— Это…
— Револьвер, — спокойно обронил Лэйд, — Заряженный и готовый расколоть вашу голову как перезрелую тыкву. Надеюсь, вы не питаете иллюзий на счёт собственной неуязвимости в этой ситуации. Вы неприкосновенны для Него и для Его слуг, но не для меня. Мы с вами из одного теста, Уилл, нравится вам это или нет. И я легко оборву вашу жизнь, если это потребуется.
Уилл попытался что-то сказать, но губы лишь едва шевельнулись. На оружие он смотрел недоверчиво, но насторожённо, как и полагается смотреть на источник опасности.
— Вы хотели спросить, почему я называю себя Бумажным Тигром, — вежливо напомнил ему Лэйд, — И я охотно отвечу вам, прежде чем мы расстанемся. Полковник Уизерс видел во мне тигра, смертоносного хищника, но правда заключается в том, что для Нового Бангора я не более опасен, чем тигр, нарисованный на листке бумаги. Ему достаточно щёлкнуть спичкой, чтобы зажечь меня. Спалить дотла. Превратить в золу, в пыль.
— Горящий тигр… — неожиданно пробормотал Уилл, — Горящий тигр в тёмном лесу… Страшный зверь со сверкающим взглядом… Теперь я понимаю…
— Что понимаете?
— Вот, что делает вас таким, каким вы являетесь. Ваша двойственная природа, — Уилл облизнул губы, — Вы могущественны и бессильны одновременно. Вы хищник и жертва. Вы исследователь и беглец.
Лэйд взвёл курок. В этом не было насущной необходимости, но тихий щелчок заставил Уилла замолчать, хоть и не погасил огонь в его глазах.
— А ещё я житель той странной части мира, которая называется Новым Бангором, — сухо произнёс он, — Это значит, что я связан с ним и всякая катастрофа, которая разразится на его берегах, неизбежно коснётся и меня. И знаете, что? Я достаточно хорошо помню фантазии безумного Иоанна Богослова, чтобы желать наступления Апокалипсиса. Того Апокалипсиса, который вы можете принести. Уходите, Уилл. Уходите, иначе старый Чабб нажмёт на спуск и вышибет вам мозги. Ему это не доставит удовольствия, но если ему придётся делать выбор…
— Он легко спустит курок, — согласился Уилл и покачал головой, — Вы в самом деле боитесь его, мистер Лайвстоун? Столь боитесь нарисованного вашим же воображением чудовища, что готовы всю жизнь вести бессмысленную войну вместо того, чтобы попытаться проникнуть в его суть?
Сопляк, подумал Лэйд. Ты даже не представляешь, чего я боюсь. И что я видел.
— Меньше всего на свете я хочу понять его суть, — произнёс он, не опуская револьвера, —
