через черный ход в подъезд, пройти мимо лифтов и почтовых ящиков к парадному, выйти и несколько шагов, пока за тобой не захлопнется дверь, не оглядываться.
И тут я едва все не испортил. Уже возле лифтов в голову пришла мысль, что при себе нет ни проездного, ни телефона, ни документов, удостоверяющих личности. Да и наличности тоже никакой.
А еще вспомнил о том, что обещал Алисе вчера вернуться с чем-то вкусным к чаю, но так в булочную и не зашел. Заведение Роффе не в счет, оно было уже позже. Концентрация от таких мыслей явно пострадала, так что выйдя на свежий воздух я долгое время не имел представления о своем местонахождении.
Помогла доска объявлений возле детской площадки. Язык русский. Хотя бы со страной не промазал. Приглядевшись внимательнее и вовсе успокоился. Телефонные номера с кодом своего города говорили о том, что и заключительный переход прошел успешно.
А какой район… не существенно. Внутреннее представление о доме как-то раздвинулось и охватило весь город, без исключений. Раньше такое же ощущение появлялось лишь в радиусе двадцати минут пешей ходьбы от родительской квартиры.
Найдя остановку автобусов и подглядев к каким станциям метро идут местные маршруты, удалось определиться с районом.
Дорогу к ближайшему банкомату пришлось спрашивать у прохожих. Наличности в карманах не имелось, а тратить три с лишним часа на марш-бросок до своей квартиры казалось слишком расточительным.
Пускай погода и располагала к прогулкам, но вопрос с картой, переданной через Роффе, все равно требовалось решить.
Сумма на счету оказалась большой. До неприличия. Задумай я забросить саморазвитие, превратиться в расточительного дебила, её и то могло бы хватить на несколько лет.
Спасибо, мама. Спасибо, папа.
Сняв немного денег, на транспорт, я вернулся к остановке и задумался о своем будущем.
Лишив необходимости зарабатывать деньги, родители по сути подтолкнули меня к исходу в магическую реальность. Пусть не прямо сейчас, но в самом ближайшем будущем. Когда смогу ходить по более сложным меридианам без посторонней помощи, а Ворчун с Алисой выйдут из клиники.
Пожалуй, когда придет Михей, я даже соглашусь на ту работу, которую он будет предлагать. Институт оборонительной физики. Интригующее название. Даже если это будет рутина, она придется кстати.
Представление о местной рутине уже имеется, а без повседневности в понимании магической реальности вряд ли получится в нее вжиться как следует. Тот профессор, о котором недавно говорил Ворчун, наверняка как-то связан с такими инстанциями.
Спуск в метро вызвал смутную ассоциацию с прохождением по меридианам. Мимолетная мысль о том, что можно ненароком уехать куда-то не туда, сначала вызвала нешуточное беспокойство, но я быстро вспомнил о том, что без акта проявления свободной воли подобные перемещения не работают.
Парадоксальная мысль, жадная зона словно учит молчанию. Не разбрасываться собственной волей налево и направо. Но если она не устремлена наружу, то тогда… вглубь?
Сосредоточившись на собственных ощущениях, я едва не проехал собственную остановку. Выйти вовремя помог условный рефлекс. Оказывается, такой тоже успел выработаться за годы перемещений по городу.
Перед тем как пойти домой я все-таки зашел в булочную. Магия магией, но свежий хлеб не помешает в любом случае.
Проходя мимо места, где познакомился с Мадам, на мгновение почудилось будто на меня кто-то смотрит, то ли с ностальгией, то ли с легким одобрением. Хотя, скорее всего, это уже мнительность. Пускай ночь в гробу и повысила мою чувствительность к внешним энергиям, но не настолько же.
Ни Алладо, ни Леоники на качелях во дворе не обнаружилось. Они там были, но в прошлом или в том, что на языке жадной зоны называлось сновидениями. Их бытие настолько цепко увязалось с этим местом, что никем не занятое сиденье воспринималось противоестественно.
На лестничной площадке Леоники тоже не оказалось. Я несколько раз позвал её с использованием свободной воли, но вместо видимого образа получил лишь такое же ощущение присутствия. Определенно, новая разновидность изоляции качественнее предыдущей. Если прошлое уходит, оно оставляет место будущему.
В мыслях о том, как сильно все изменилось за две недели я дошел до двери, мысленно поблагодарив Михея вставил ключ в замочную скважину и лишь потом сообразил, что это четвертый этаж, а не пятый.
Интересно, как выглядит топологическая изоляция невооруженным глазом? Что я увижу по ту сторону двери?
А готов ли я увидеть такое? Воспоминание о том хаосе, который творился этажом выше едва не заставили меня отступить.
К черту! Я потомок самелиан. Мне ли бояться деформаций континуума?
Ключ не захотел проворачиваться. Очевидно, граница изоляции проходила по самой двери и у нее просто не имелось противоположной двери.
Вот так, помимо монари с трирью я познакомился с дверью Мёбиуса. После нескольких попыток, в действенность которых уже не особо верилось, пришлось вытащить ключ и подняться этажом выше.
Эта дверь открылась так легко, что на секунду даже почудился какой-то подвох.
В свой нынешний дом я заходил как на вражескую территорию. Все-таки прошлый опыт завершился ударом в челюсть, а наступать повторно на грабли — не мой стиль.
Печатники убрали трупы и подчистили кровавые следы, но выбоины от пуль и беспорядок на кухне все равно напоминал о том, что тут творилось менее суток назад.
Пришлось зайти в туалет за освежителем воздуха, чтобы морской бриз расправился с чуждыми запахами. Поняв, что химии недостаточно, открыл окна, устроив сквозняк, разметавший по комнате какие-то бумаги Алисы. Рисунки авторучкой и какие-то ноты. Собрал их в стопку и придавил для верности клавиатурой.
Компьютер был в порядке, вторжение посторонних ему не навредило.
Еще сорок минут ушло на уборку кухни. На всякий случай потрогал потолок в том месте, где недавно открывался папин люк. Как и ожидалось, аварийный выход из топологической изоляции с этой стороны не открывался. Люк, где мой отец?
Пропылесосив прихожую и комнату, я вдруг понял, что отношение к жилью изменилось. Пускай это не была та квартира, в которой прошло мое детство и юность, нам с Алисой предстояло прожить тут еще год или два.
Сейчас же, пока кроме меня здесь не было никого, пространство дома ощущалось едва ли не заброшенным. Словно что-то заглянуло сюда на мгновение, а затем ушло на неопределенный срок.
Чтобы отвлечься от таких мыслей я принял душ, переоделся в свежую одежду, закинул пережившие потасовку вещи туда, где сутки назад мастерски прятались белые хорьки.
Чувство опустошенности дома никуда не уходило. Прислушавшись к своим чувствам, я соотнес их с ожиданием. Домашнюю атмосферу словно бы поставили на паузу — этим и объяснялось
