Книга Повесть о следопыте Найтдзи - Сладко спящий

Словом, он был в прострации – на взгляд живых.

Он находился в состоянии лютой, недостойной нежити, истерике.

Худой, словно высушенный, явно истощённый, подросток-дроу, одетый в выданный ему простой комбинезон из самой дешёвой ткани, закрывающий верхнюю половину бёдер, пах, живот, грудь и плечи, пусто смотрел сквозь зачитывающую ему правила поведения в Убежище карлицу.

- Бедолага, он её вообще слышит?

- А сам как думаешь? – звук втягиваемой с нижней губы слюны – Грёбанные дроу. Даже своих.

Эти слова доносились из-за толстой плиты обсидиана, слабо вибрирующей в ответ на касающиеся её по ту сторону от Безымянного звуковые волны.

Он не повернулся, чтобы посмотреть на слух.

Нежить истерически, страшно смеялся, пытаясь обуздать понимание, что его облика и демонстративного обморока хватило для начально внедрения в город.

Ну, по его меркам.

Куратор по встрече нового сбежавшего раба, бросив взгляд на своего подопечного, смотрящего в никуда, замолчала.

Губы худого подростка-дроу слабо, мелко дрожали, почти незаметно для глаза, непривычного к такой несмелой улыбке.

Город был убежищем сбежавших рабов.

Безымянный принял эту ложь как официальное объявление информационной войны.

Сведения об официальном общественном устройстве предоставлены не была. Некто, признанный местными как дроу-подросток, не помнящий даже своего имени, не имеющий профессиональных навыков, находился в камере, прежде чем его привели на встречу с мрачным мускулистым человеком-медведем.

Получив информацию из обрывков сведений, Безымянный принял это как проявление благородства или честности местного правительства.

Обычное правительство государства живых находится в состоянии постоянной информационной войны с собственным населением. Типичной тактикой являлось создание иллюзорного образа общественного устройства, где гипертрофировались те черты, что присутствовали в реальности и воспринимались населением (по мнению пропагандистов правительства) за достоинства. Внешний мир за пределами контролируемой территории (иногда не только в пространственной плоскости, но и по временной шкале) наделялся гипертрофированными недостатками.

В зависимости от текущей линии, успехом у населения пользовались те характеристики общества и государства, что потакали основным грехам живых, что базировались на примитивных инстинктах низших существ.

Слабости и лени потакали обещанием защиты, гарантированного трудоустройства и эфемерного понятия, известного как “уровень жизни”.

Гордыня, неподкреплённая реальными достоинства, могла быть частично удовлетворена чувством сопричастности к правлению государством, его достижениям.

Для удовлетворения жадности было достаточно менять расположения краситилей, несмысловые составляющие надписей на упаковках товаров, а также пропорции ароматизаторов в пищевых брусках комбикорма.

Гнев – то есть бессмысленная тяга к насилию – требовал комплексного подхода. Гладиаторские бои, спортивные соревнования, военные маневры ополчения, общественные ритуальные драки, сеансы групповой психотерапии (зачастую, проводимые внутри круга доверенных лиц с применением наркотических и психотропных веществ).

Похоть в подавленном виде могла использоваться для сублимации и более тонкого контроля. В случае невозможности микроконтроля, использовалась схема с раскрепощением контингента, разрешением сексуальных контактов без ограничений.

Таким образом, в зависимости от расовых особенностей, текущих настроений в социуме, возможностей правительства, идеальное, контролируемое общество живых в одном отдельном кластере, могло выглядеть для среднего обитателя как гарантирующее максимальные свободы народовластие, эксплуатирующую желание защиты и чувство сопричастности диктатуру, обеспечивающее гарантированный доход и/или занятость устройство или иные варианты.

Конфедерация дроу, с множеством полисов, имеющих различное внутренне устройств, манипулировала жителями через сочетание обещания защиты от внешних врагов военной силой, а от внутренних потрясений – свободой миграции внутри государства.

Империя Истинного Человечества подкупала поданных обещаниями гражданства после военной службы, гарантированным трудоустройством и уровнем жизни выше, чем во внешних землях.

Племена минотавров эксплуатировали страх, порождённый слабостью, обещая защиту от опасностей мира за пределами их общества.

Кочующие общества зверолюдей в разных пропорциях использовали страх и жадность для стабилизации своего положения. Убегать от опасностей и нападать на слабых, чтобы пировать на их трупе – естественная тактика. Безымянный – точнее, его эмулятор эмоций – находил иронию в том, что основная жизненная стратегия юнитов Тактической Разведки Пантеона являлась кратким изложением основы пропаганды общественного строя, например, велосирапторов.

Сам Пантеон обеспечивал контроль для потакания слабости и лени подчинённых и удовлетворял их гнев через постоянные боестолкновения с живыми.

Общества демонов, фей и драконов не рассматривались всерьёз в книгах, к которым Безымянный имел доступ в облике немногословного Дроу-Чернокнижника. В силу этого, нежить не мог сказать, в том числе, и какие недостатки скрывались в общественном устройстве рас Шестой Волны.

Впрочем, тот факт, что он рассматривал строение иерархической системы нежити через призму анализа сообществ существ с разумом, близким к человеческому, свидетельствовало о серьёзных проблемах в его логике.

Безымянный, следующий за своим новым хозяином – рослым антропоморфным медведем с проплешинами ожогов на месте изъятых контрольных подлопаточных имплантов, браслетов, ошейника и пояса – чуть вздрогнул всем телом.

Технически, осознание, что теперь он рассматривает структуру командования нежити как способ информационной войны отдельных элементов нижней половины командной цепочки для принуждения их к действиям в качестве расходного материала, было эквивалентно шоку и озарению одновременно.

Вопрос был не задан Безымянным. Однако, ответ пришёл в его разум с отблеском образа разбитых обломков зеркала, парящих в пустоте, наполненной Тенью и Тьмой, парящими над ледяной недвижной равниной.

Ответ пришёл вместе с осознанием, что вопрос был бы задан самим Безымянным, но годы спустя.

Да, с точки зрения прежней идеологии, Безымянный пал в объятия грехов смертных.

Да, с точки зрения идеологии разумного эгоизма и логического эгоцентризма, Безымянный вознёсся над прежними заблуждениями ближе к абсолютной объективности.

В любом случае, тот, кто был принят этим затерянным в скалах, тоннелей местного Клубка и защитных иллюзиях, городом, за беглого дроу, находившегося в рабстве у соплеменников, был передан идущему впереди человеку-медведю как разнорабочий на принудительном общественном договоре, трудоустроенный на бирже труда.

Да, общество с гарантированным трудостроуйством имеет много общего с рабовладельческим, с поправкой на исключительное право государства на этот вид собственности.

Безымянный замер на мгновение, оценивая изменения во внутренней логике.

Подтверждение. Изменения верифицированы

Вместо чётких алгоритмов – сомнительные построения.

Вместо строчек приказов – абзацы предложений.

Сомнительная, неэффективная методика выражения процессов, протекающих в управляющим центре – сплаве неклеточных микропроцессоров, модифицированных и квазиживых нейронов.

Сомнения – способ внутренней экспертной переоценки логики и решений основного вычислительного элемента? Или помехи, наводимые ущербным разумом, инструмент информационной войны против самого себя?

Безымянный знал – эффективность его действий упала. Треть вычислительных мощностей была занята созданием информационных потоков, соответствующих человеческим интуиции, сомнениям, борьбе с ними.

Эта треть была на три четверти обеспечена модифицированными нейронами, появившимися в его черепе и позвоночнике из метастазов опухоли, основной очаг которой был в его левом предплечье.

Последняя четверть, одна двенадцатая от общей вычислительной мощности центральной нервной системы