у вас очень хорошо. Вы и миссис Пэлвер так добры ко мне.
Папа замахал руками.
— Я все думаю о войне, — сказала Аркадия.
— А ты не думай. Ты ведь ничего не можешь сделать. А если не можешь, не стоит и беспокоиться.
— Я ничего не могу с собой поделать. Фонд потерял почти все свои сельскохозяйственные миры. Там, наверное, распределяют продукты по карточкам.
Папа смутился.
— Не волнуйся. Все будет хорошо.
Аркадия не слушала.
— Как бы мне хотелось помочь Фонду продовольствием! Когда Мул умер, Фонд восстал. Термин тогда на некоторое время оказался в изоляции. Его блокировал генерал Хан Притчер, первый преемник Мула. Тогда было очень голодно. Папа рассказывал, что люди ели аминокислотные концентраты, отвратительные на вкус. Одно яйцо стоило двести кредитов. Потом блокаду прорвали и стали приходить корабли с продовольствием. Наверное, сейчас на Термине так же голодно.
Аркадия помолчала и добавила:
— Я готова биться об заклад, что Фонд заплатит за продовольствие любую цену. Двойную, тройную и даже больше. Если бы какой-нибудь кооператив Трантора взялся за это дело, все его члены стали бы миллионерами задолго до конца войны. Торговцы Фонда богатели именно на войнах. Они летели туда, где шла война и продавали то, что там требовалось. За одну поездку они зарабатывали по два миллиона чистыми. Только на том, что может увезти один корабль!
Папа поерзал в кресле. Его сигарета потухла.
— Выгодно, говоришь? Но Фонд так далеко!
— Я знаю. Кроме того, лететь туда прямо — опасно. Нужно остановиться где-нибудь на Массене или на Смушике, нанять несколько маленьких скоростных кораблей и на них лететь через район боевых действий.
Папа размышлял, почесывая в затылке.
Через две недели приготовления к полету были окончены. Все две недели Мама не переставая ворчала на Папу. Она не могла понять, зачем он идет на верную смерть, и обижалась, что не берет ее с собой.
— Мама! — возмущался Папа. — Что ты все ворчишь, как старуха? Я не могу взять тебя с собой. Женщинам нечего делать на войне. Это не игра и не увеселительная прогулка.
— А что ты́ собираешься делать на войне? Какой из тебя солдат: ты одной ногой стоишь в могиле! Пусть молодые воюют — те, у кого еще есть волосы на голове.
— Все мои волосы пока при мне! — парировал Папа. — Не у всякого молодого их столько! И почему я должен отдавать кому-то миллионы?
Против этого довода Маме нечего было возразить.
Перед самым отъездом Аркадия заговорила с Папой.
— Вы летите на Термин? — спросила она.
— Ну да. Разве ты не просила меня отвезти туда хлеб, рис и картошку?
— Мистер Пэлвер, когда вы будете на Термине, вы не зайдете к моему отцу?
Папа расплылся в улыбке.
— Конечно, зайду! Я скажу ему, что ты жива-здорова, что все о’кей и что когда война кончится, я привезу тебя домой.
— Спасибо. Я сейчас объясню вам, как его найти. Его зовут доктор Торан Дарелл, он живет в Стэнмарке. Это пригород Терминус-Сити, туда ходит воздушный автобус. Улица Ченнэл Драйв, дом 55.
— Погоди, я запишу.
— Нет, нет! — Аркадия замахала руками. — Ничего записывать нельзя. Пожалуйста, запомните адрес и ни у кого не спрашивайте, как пройти.
Папа удивленно взглянул на Аркадию и пожал плечами.
— Хорошо. Стэнмарк, пригород Терминус-Сити, доехать автобусом, улица Ченнэл Драйв, дом 55. Доктор Дарелл. Так?
— Так. И еще одно.
— Давай.
— Вы не передадите ему пару слов?
— Конечно, передам.
— Я скажу вам на ушко.
Папа наклонился, и Аркадия прошептала несколько слов. Папа сделал круглые глаза.
— Ты хочешь, чтобы я передал ему эту чепуху?
— Он поймет. Скажите, что это я просила передать, и он сразу поймет. Только, пожалуйста, передайте точно так, как я сказала, не меняйте ни одного слова. Не забудете?
— Не забуду. Всего четыре слова…
— Нет! — Аркадия даже подпрыгнула. — Не повторяйте. И больше никому не говорите. Только моему отцу. Обещайте!
— Ладно, никому не скажу, — пожал плечами Папа. — Ну, до свидания!
— До свидания, — печально сказала Аркадия.
Папа пошел к калитке, у которой его дожидалось такси, а Аркадия думала, что, возможно, только что подписала ему смертный приговор. Может быть, она его больше не увидит. Как теперь смотреть в глаза доброй, ласковой Маме? Когда все кончится, она убьет себя за то зло, которое причинила этим добрым людям.
19. Конец войны
КВОРИСТОН (сражение при Квористоне) — произошло в 17 день 9 месяца 377 года эры основателей между войсками Фонда и Лорда Штеттина, правителя Калгана. Последнее значительное сражение в период Междуцарствия…
Галактическая Энциклопедия.
В роли военного корреспондента и в военной форме Джоуль Турбор чувствовал себя лучше. Ему нравилось вылетать в районы боевых действий. Наблюдая войну обычных людей, стреляющих из обычного оружия, он забыл о войне с призрачным вторым Фондом.
Война не была для Фонда победоносной, но Турбор подходил к этому философски. После полугода войны твердыни Фонда оставались неприступными, флот был вполне боеспособным. В последнее время флот усилили новыми кораблями, и он стал технически еще сильнее, чем был до войны.
На планетах, принадлежащих Фонду, проводилось укрепление оборонительных систем, обучение новобранцев. Калганский флот тем временем рассредоточивался, так как требовалось удерживать «завоеванные» территории.
Турбор находился в расположении Третьего Флота в секторе Анакреона. Доказывая свой тезис о том, что «войну выигрывают солдаты», он интервьюировал Феннела Лимора, добровольца, инженера третьего класса.
— Расскажите о себе, солдат, — сказал Турбор.
— Да что тут рассказывать, — Лимор смущенно улыбнулся и затоптался на месте. — Я родом с Локриса. Работал на заводе, строил воздушные автомобили. Был начальником цеха, хорошо зарабатывал. Женат, двое детей — девочки. Слушайте, можно сказать им пару слов, вдруг они нас смотрят?
— Говорите, что хотите и кому хотите — вас слушает весь Фонд.
— Спасибо… Здравствуй, Милла, если слышишь меня. У меня все хорошо. Как поживают Санни и Томма? Я о вас все время думаю. Когда будем в порту, постараюсь заскочить. Посылку вашу получил, но отсылаю обратно. Нас хорошо кормят, а вот вы, я слышал, голодаете. Все, пожалуй.
— Когда я буду на Локрисе, — сказал Турбор, — я зайду к вашей жене и позабочусь,
