Потом она обмякла, дрожа, но грудь уже поднималась и опадала как обычно, кожа вновь обрела цвет, и, когда Дигглби осторожно приблизился к ней, чтобы снять самодельный жгут, они увидели, что рана зажила, а на ее месте вырос вместо рубца клочок снежно-белой шерсти.
– Ты спас ее, – сказала София, едва веря, что стала тому свидетельницей. – Твоя собака была демоном?
– Похоже на то, – печально ответил Дигглби, созерцая мерзкое пятно на примятой траве, где песик исчез из мира смертных, вернувшись в Изначальную Тьму. – Принца купил мне отец. Он всегда говорил, что это демон, но я не верил: Принц был таким ангелом! А моего старика всегда было легко обвести вокруг пальца, так что я считал… Но когда услышал, как вы пререкаетесь из-за демонов и желаний, я подумал: почему бы не попробовать, и нате! – Он просиял и указал на Мордолиза. – Продашь мне своего? Я заплачу более чем честную цену, и раз уж оказался на рынке…
– Вообще-то, неплохая идея, – сказала София, заработав укоризненный взгляд от Мордолиза. – Но в этой сделке я выиграю больше – он дефектный, если ты не заметил. А теперь давай отнесем чудо-девочку в лагерь, пока Марото окончательно не повредился умом.
* * *
Это не было похоже ни на какие песни второго отца Чи Хён. Это напоминало что-то из сутр отца первого, повествовавших о многообразных адах. Дикое и почти осязаемое, каким было во время битвы, после взрыва – или чего-то вроде него, – оно разнеслось по долине, и все вокруг приобрело неземной, неестественный отблеск; если бы не боль в спине и руке, Чи Хён могла бы на пару секунд притвориться, что видит кошмарный сон. Возможно, ей даже удалось бы вообразить себя неповинной в случившемся.
Они находились достаточно близко к краю, когда бомба, заклинание или что-то третье взорвалось, – генерал услышала, как тысячи яростных голосов внезапно умолкли, и наступившая тишина была страшнее воплей, завываний и распевов. По мере того как Чхве уверенно вела их вперед, багряные солдаты попадались все реже, и наконец остались только кобальтовые войска. Однако разница была невелика: бой прекратили обе армии, и это само по себе напрягало: если ни одна сторона не применяла загадочного оружия, то кто это сделал? А если это взрыв, то почему Чи Хён не слышала ничего, кроме далекого хлопка?
Вмешательство Хортрэпа по-прежнему оставалось единственным объяснением, имевшим хоть какой-то смысл, но, прежде чем устраивать колдуну разнос за самочинные эксперименты на поле боя, Чи Хён хотелось чего-нибудь выпить. И пожалуй, вздремнуть – годиков десять. Однако, глядя на своих потрепанных сражением стражей, она слышала поднимающийся ропот неспокойной совести. Хотя все шли на своих двоих, Чи Хён видела, что их раны серьезны, а Гын Джу и Чхве, может статься, не выйдут из палатки цирюльника. Даже Мохнокрылка потратила остатки сил, чтобы в сражении найти друзей Чи Хён и привести дикорожденную к хозяйке, а теперь совомышь лежала, тихо ухая, на сгибе раненой руки генерала, слишком ослабевшая, чтобы летать. А чего все это стоило самой Чи Хён? Всего пары пальцев на левой руке.
Когда они проковыляли через порушенные укрепления и начали подниматься к лагерю, Чи Хён оглянулась на то место, где кипела самая жестокая схватка. Разрыв в дыму открыл, что в долине Языка Жаворонка образовался новый ландшафт: груды мертвецов сложились в широкие холмы и долы, насколько видел сквозь дымку глаз. На земле виднелось больше багряных, чем синих, на ногах стояло больше синих, чем багряных, и первые машинально пытались выстроить в колонну вторых – имперцев, сдавшихся после того, как их командование и бо́льшая часть армии исчезли в клубах дыма.
– Чи Хён, это что же такое?.. – заговорил Гын Джу, вместе с ней глядя на заполненную дымом долину. – Ты уже видела подобное, пока командовала кобальтовыми?
Чи Хён отрицательно покачала головой, но это не было полной правдой. Люди, бродящие в шоке, слишком перепуганные, чтобы думать… такими она видела жителей многих захваченных городишек, сел и деревень. А дым, выжигающий глаза и легкие, – такое она устроила в Геминидах, когда синие подкопались под стену замка, чтобы ворваться с тыла. Потом в Мьюре Хортрэп с помощью демонов и черной магии заставил вражеских офицеров исчезнуть, хотя их там было не много. И конечно же, из всех элементов, сложившихся в этом гобелене, который Чи Хён помогла соткать, единственной постоянной величиной была смерть: мертвые друзья, мертвые враги, мертвые животные, мертвая земля, пропитавшаяся мертвой кровью, пролитой мертвым металлом. Так что да, она видела такое раньше, просто никогда – вот так, никогда – все сразу… А если бы она спланировала все лучше, если бы послушалась Феннека и увела свою армию, вместо того чтобы разбить лагерь, ничего подобного не случилось бы. Какого демона она делает здесь, в сердце Звезды, играя в солдатики с живыми людьми? Почему отвергла совет помощников и бросилась на передовую, где бо́льшую часть ее гвардии могли перебить, пока та защищала бы своего генерала? Она не видела кавалерессу Сасамасо с момента своего идиотского рывка в гущу боя, и остальную свиту тоже…
– Это не только ваш позор, – сказала Чхве, внимательно посмотрев на Чи Хён, будто и вправду умела заглядывать в мысли своей подопечной, как всегда утверждал Феннек. – Это сделал кто-то другой. Не вы. Мы выясним правду.
– Конечно выясним, – согласилась Чи Хён, чуть выпрямляясь и ощущая это движение всем существом: от мурашек, бежавших вверх по спине, до капавшей кровью тряпки, которой Гын Джу перевязал ее укушенную руку. – Сначала узнаем, где прятался Феннек, раз уж он не догнал нас во время атаки, а потом… потом…
Чи Хён смотрела на склон холма, на синие палатки и пыталась вспомнить, что важно, а что нет, пробовала обдумать произошедшее и свои планы на будущее… Но думалось только о самозабвенном остервенении в глазах имперской воительницы, когда та откусывала ей пальцы… Однако на этом, по крайней мере, можно было сосредоточиться, и Чи Хён указала искалеченной рукой на ближайший белый шатер:
– Первое, что мы делаем, – идем к цирюльникам зашиваться. Пока сидим там, опрашиваем принесенных офицеров, уясняем случившееся, узнаем, скольких мы потеряли, каковы наши возможности, с учетом того, что еще один имперский полк не больше чем в паре дней отсюда. Захватываем лагерь багряных и конфискуем припасы. Феннек подождет.
– Очень хорошо, – сказала Чхве, и они похромали к занятым своим делом костоправам. Чи Хён еще раз оглянулась на затянутое дымом поле, гадая, сколько людей, доверявших ей, останется там навсегда.
Глава 27
– Хортрэп, ты гребаный кусок долбаного дерьма! Поставь меня сейчас же, а то я всю жизнь положу, чтобы изгадить твою! Я больше не безумен, будь ты проклят!
– Какое утешительное заявление, – заметил Хортрэп, усиливая хватку. – Безумец в бреду никогда не сказал бы такого своему поимщику.
– Это кто же кого поймал? – фыркнул Марото, не в силах унять трясучку от беззвучного смеха. Насекотики определенно еще гуляли в нем, но он все равно чересчур умотался, чтобы драться с Хортрэпом, устал таскать два щита, гоняться за неблагодарной Пурной… Но эта мысль сразу вернула его к тому, что с ней случилось, и он снова забился. – Дай мне ее увидеть, драть твою мать! Дай увидеть, прежде чем убьешь моего единственного друга!
