Знал ли он это? И потребовал от меня такой платы именно потому, что знал? Возможно, действительно знал, хотя мне так не кажется. Он умен и жесток, как целая стая лисиц, и знает больше хитрых фокусов, чем два десятка Видов; но его отец прозорлив.
И очень мудр.
Глава 38 СОЛДАТЫ ДРАКОНА
Если бы той ночью меня вызвала и королева тоже, я бы не удивился. Я знал, что она союзница Морканы и что среди тысячи самых глупых женщин не найдется и одной настолько глупой, чтобы доверять Моркане. Королева потребует от меня доклада о событиях той ночи, а равно от Морканы.
И все-таки я удивился, ибо королева сама явилась ко мне, когда я спал, а Ламвелл стоял на страже. Она присела на корточки и тронула меня за плечо. Я рывком сел и увидел Ламвелла — невысокую фигуру с огромным белым плюмажем на шлеме — и обнаженный меч.
— Я здесь, сэр Эйбел. — Точно голубь проворковал.
Я повернулся. Она была в темном плаще, но ее золотистые волосы мерцали в лунном свете, а бледное лицо сияло.
— Вы поклялись в верности моей золовке, — сказала она. — Это хорошо. Она слишком долго оставалась… Зачем вы это делаете?
Я надел старый шлем.
— Возможно, мне придется защищать вас от людей короля, если не от остерлингов. — Озаренная лунным светом женщина уменьшилась в размерах, и лицо ее стало совсем юным. — Мы с вами оба дети, ваше величество, а дети должны держаться вместе, иначе их растерзают волки.
— Наверное, вы ненавидите меня. Она так сказала.
— Как я могу ненавидеть вас, если король вас любит?
— Хорошо сказано. Можно мне приласкать вашего песика?
— Я не могу соперничать с вами в остроумии, ваше величество. Да мне и не пристало пытаться.
Она тихо рассмеялась — восхитительный звук, особенно сладостный для слуха после смеха Морканы и Лотура.
— Не думала, что вы поймете. В вас сокрыто гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
— Меньше, ваше величество.
— Вы не снимете шлем? Чтобы я видела ваше лицо.
— Сэр Ламвелл — мой друг, ваше величество, и он истинный рыцарь, каких мало. Но если бы вы приказали ему убить меня, он бы убил, или, во всяком случае, попытался.
— Но я не прикажу!
— Вы не можете знать этого, ваше величество, а я и подавно.
— Мой муж сведущ в магии лучше, чем его сестра, сэр Эйбел. — Воркующий голос Гейнор, и так тихий, стал еще тише.
— Знаю, — сказал я.
— Не многие знают это. Людям неприятна мысль о правителе-чародее. Она похваляется своей магической силой и вызывает их недовольство. А он свою скрывает. Если вы действительно знаете это, вы должны знать также, что я не наделена такой силой. Ни в самой малой мере. А вы?
— А я наделен, ваше величество.
— Вы не представляете, каково мне пришлось. — Она нашарила мою руку и сжала. — Мужья… они и без того не сахар. Его приступы ярости ужасны, и он мог следить за мной в любое время, когда пожелает. Я была королевой. И остаюсь ею. Королевой в стеклянном замке. Я страшно рисковала, когда позволила вам переговорить с королевой Идн и лордом Эсканом. Вы это понимаете? Вы знаете, какому риску я подвергалась? Тюремщики знали, и все те люди, но мне пришлось повести себя так, чтобы они удостоверились: между нами ничего не было. Во всяком случае, тогда.
Она снова сжала мою руку. Ее рука была маленькой и такой белой, что сияла в лунном свете.
— Для этого вам не понадобилось много времени, ваше величество.
— Да, не понадобилось. У меня не оставалось выбора. Вы сбежали из тюрьмы, и вас поймали. Тюремщики доложили бы моему мужу о вашем побеге. Они были обязаны доложить, и я не могла им воспрепятствовать.
— А что, если он сейчас наблюдает за нами?
— Он не станет. Я разговаривала с ним перед тем, как пойти к вам. Он… он не станет следить за мной. Он увидел будущее, сэр Эйбел. И он умирает.
— Мы все умираем.
— Он умрет до новой луны. Он убьет каана, а каан убьет его. Такое может случиться?
Я кивнул.
— Я стану вдовой. Вашей королевой и основательницей новой династии. Мне понадобится министр, сильный человек, способный установить и поддерживать порядок в стране. Я буду править разумно и хорошо, но только если мне позволят править. А вы… Вы можете быть не только сильным, но и нежным? У меня никогда не было нежного мужчины, вообще никого не было, кроме него.
Ты знаешь, Бен, какие слова едва не сорвались с моего языка. Но я сдержался и сказал лишь, что ее муж еще не умер и что мне нужно время на раздумье. Если бы я отказался, она приказала бы Ламвеллу убить меня, и мне пришлось бы убить его. Он мне нравился, и у нас каждый рыцарь был на счету.
Лотур сказал, десять дней. Зная, что время не поторопишь, я не пытался ускорить наше продвижение на юг. Нам приходилось собирать по пути все продовольствие, какое только мы могли найти, и мне нужно было продумать действия, которыми я нарушу клятву.
Мы встретились с ними на дороге, пролегавшей вдоль высокого крутого обрыва над морем — с самыми странными воинами из всех, каких мне доводилось видеть когда-либо: смуглыми мужчинами с грубыми чертами лица и крохотными глазками. В своих громоздких доспехах они походили на жуков; и сидели они верхом на мохнатых малорослых крестьянских лошадках. Они вызвали нас на переговоры, и я обнаружил, что один только я понимаю их речь. Их войско насчитывало человек триста, и за ним тянулся длиннющий обоз, хвост которого был еще внизу, на отлогом берегу.
Мы с Вистаном выехали навстречу с белым флагом. Их принц был облачен в золотые доспехи; руки, сильнее и тверже, чем у него, мне еще не доводилось пожимать; и я впервые видел человека, который бы все время улыбался. Когда мы встретились, я думал, он просто хочет заверить нас, что с нами будут хорошо обращаться, коли мы сдадимся. Позже я узнал, что все называют его Тот, Который Улыбается. Мы с Вистаном остановились на прозвище Улыбчивый.
Принца сопровождали три министра, средних лет мужчины из числа соплеменников. Первый держал в руке двурогий жезл, второй — кнут, а третий — меч с клинком в виде дракона. Улыбчивый постоянно подзывал то одного, то другого министра и шептал ему на ухо. Означенный министр совещался с остальными двумя, а потом обращался ко мне. Такой способ общения скоро утомил меня; я постараюсь изложить наш разговор по возможности коротко.
— Вы должны сдаться нам. — Это был министр с мечом. — Отдайте мне ваше оружие.
Вистан дернул меня за рукав:
— Почему он говорит с нами на таком наречии?
— Наверное, он думает, что мы понимаем.
— Понимаем — что? Что он сказал?
— Мы не сдадимся, — ответил я министру. — Если вы поделитесь с нами своими съестными припасами, мы станем вашими друзьями и поведем вас навстречу великой победе. В противном случае мы заберем продовольствие силой.
