муторно, кошки по сердцу скребут, играть безразличность и покорность очень тяжело.
– Изабелла прекрасная моя ученица, но ее талант в разы уступает талантам Пенелопы, – сладковато произнесла ведьма, все так же беспечно и поверхностно смотря на мага.
Ее руки на моих плечах будто отбирают последние силы, перед глазами всё плывёт. Рукой сжимаю под платьем сумку с зельями, понимаю, что долго этого не выдержу, а Провидица словно нашла для себя слушателя.
– Это ведь действительно талант, дар, который раньше ценился в разы сильнее, чем сейчас магия. Да, тогда все было в точности наоборот – магов уничтожали, как угрозу, а ведьмы были самими завидными невестами.
Что за бред она несёт? Когда такое было? Ведьм всегда ненавидели, а магов уважали.
– Отпусти ее, – требует Вальтер сквозь зубы, не смотря на меня.
– Не веришь? – смеётся женщина, а затем проводит рукой по моим волосам, заставляя внутренне сжаться. – Я бы тоже не верила, как и в то, что все диаметрально изменилось только из-за одного человека. Один-единственный человек может целиком и полностью изменить мнение многих, просто показав им, что такое настоящее зло.
По лицу Вальтера вдруг понимаю, что слушает он её очень внимательно, не отрывая взгляда, словно она может напасть в любое мгновение. Слегка поворачиваюсь и замечаю дикую улыбку на ее губах, от которой волоски на коже встали дыбом, а в душе появилось ощущение, что она не человек, а настоящий монстр.
– Пенелопа, ты ведь помнишь ту сказку? Сказку о близнецах. Все ее знают, все ее слышали, но никто не знает, что именно с нее начался этот переворот в суждениях людей. Не было до того момента ни магических школ, ни самого понятия «маг», были «испорченные». И вот такой «испорченный» ребёнок родился у короля в одной давно забытой страны. Горе было пополам со счастьем, вслед за испорченным дитём родилось ещё одно: здоровая девочка с ведьмовским даром. Девочки так были похожи друг на друга, что различить их можно было лишь по «испорченности». Все королевство знало только об одной дочери короля, само собой об «испорченной» решили умолчать. Шли годы, девочки стали женщинами, а в королевстве началась война. Мы проиграли, и, чтобы заключить мир, агрессоры потребовали у короля его единственную драгоценность – дочь ведьму в жёны их королю. Все знали, сколь ценна и полезна для правителей сила ведьмы. И вот тогда король вспомнил, что дочь у него не одна, а целых две, пусть и одна из них немного подпорченная. Задумал он выдать ее замуж вместо своей младшей дочери, а она… Она была рада, за возможность стать той, кем ей положено с рождения, но и тут вмешался случай… а точнее одна слишком добрая сестричка. Она решила спасти свою старшую сестру от незавидной участи…
Голос ведьмы прыгает, словно она говорит о своем прошлом, словно была там и все видела своими глазами.
«Мы проиграли…» – сколько боли и печали в этих словах, горечи и злости также предостаточно.
На ее лице ироничная улыбка, и я вдруг понимаю, что всегда замечала, что ее внешность – это иллюзия, но даже она не может скрыть ее настоящих эмоций.
– Врагу, этому презренному королю понадобилась всего лишь ночь! Одна ночь, чтобы заполучить сердце ведьмы. Сколько же времени заняло это у тебя, архимаг? День? Неделю? Месяц? – она насмехается, смотрит на Вальтера, будто видит в нем другого человека.
Архимаг молчит, по выражению его лица не понятно, о чём он думает, взгляд слишком сосредоточен на ведьме. Какое-то плохое предчувствие не дает мне отвести от него взгляда, хотя я по идее не должна так делать.
– Эта глупышка, младшая, была счастлива, как и враг, получивший ее силу. А ты счастлив, архимаг? К несчастью они забыли об одном человеке, о сестре.
Голос ведьмы поднимается в тональности, воздух вибрирует, моя кожа зудит от концентрации магии в воздухе, и я не понимаю из-за кого это. Сдавленно хватаю воздух ртом, сложно объяснить, что я чувствую, кажется, просто задыхаюсь.
– Один человек… Всего один-единственный человек может подчинить себе весь мир, навсегда изменить его правила, стоит только…
Она, выдержав паузу, улыбнулась жутко и предвкушающе, словно ее ждет самый ценный приз на свете. Я нервно сглотнула, покрываясь липким по́том страха.
– Стоит только совершить предательство, – договорила Провидица и вдруг дико, не по-человечески расхохоталась. От этого смеха у меня задрожали руки, и душа ушла в пятки.
Вальтер же медленно и иронично улыбается, его плечи опускаются, будто он расслабился, но я прямо чувствую его внутренне напряжение.
– К чему эти сказки? Зачем ты надела личину Милы? Ты знала ее? – спрашивает он обманчиво спокойно.
Провидица как-то резко хмыкнула, а затем отпустила меня, встав чуть сбоку, чтобы оглядеть с головы до ног. Увиденное заставило ее улыбнуться, а затем вновь посмотреть на мага со словами:
– Красивая, не правда ли? – от гордости, с которой она это говорит, буквально несёт чем-то омерзительным.
– Пенелопа, иди сюда, – очень резко приказал Вальтер, но я все так же не послушалась, лишь взгляд опустила.
– Не слушается? – насмехается Провидица.
– Отпусти ее, – в этот раз под своими словами Вальтер имел совсем другой смысл.
– О чём ты, мальчик? Она ведь ведьма, я не могу ее контролировать. Это ее желание, ее выбор, как и сила, которую она тебе отдала – исключительно ее решение.
Из-под век наблюдаю за тем, как маг сжимает губы в тонкую полосу, его руки дрожат, словно он борется с желанием вернуть меня силой.
– Это всегда был ее выбор, – со странной интонацией договаривает Провидица, смотря на меня так же, как и ранее на Вальтера, будто видит во мне совсем другого человека.
– Но… Сила ведьмы в ее сердце, и это только отчасти метафора, – ее улыбка угасла, и я вроде бы начала понимать, откуда взялась эта ее гордость.
На самом деле, я значу для неё не больше, чем цыплёнок, которого она выкормила, и, наконец, настало время делать из курицы бульон. Кажется, я перестала дышать, ибо поняла, что означает ее последняя фраза. Провидица не спускает с меня глаз, и по ее взгляду вижу, что все правильно поняла. Инстинкты работают быстрее, чем по взмаху ее руки все приборы с ближайшего стола летят в мою сторону. Родовой огонь вспыхивает, когда, забыв и о зельях, и о том, что могу
