Сележ. Себелиус улыбнулся воспоминаниям. Это было так давно, что он успел позабыть о той могучей силе, что была заключена в резном сундучке.
«Как хорошо, что тогда среди восставших обнаружился предатель, и ничего взрывать не пришлось, — подумал маг. — Буду в Халифате, обязательно заберу у Намоса сундук. В предстоящей войне любая помощь будет уместна».
Подойдя к брошенной сумке, Себелиус извлёк одну из бутылок с вином и, откупорив пробку, наполнил кубок. Допив остатки, откинул в сторону опустевшую ёмкость и взобрался по лесенке, приставленной к шестигранному алтарю. Сел на тёплую плоскую поверхность, скрестил ноги и поставил подле себя кубок с вином. Дело оставалось за малым — нарисовать магический рисунок и произнести слова заклинания.
Себелиус извлёк из складок одежды заранее припасённый обсидиановый нож и провёл острейшим лезвием по собственному запястью. Не обращая внимания на то, что на белоснежной одежде вновь прибавилось алого цвета, он принялся скрупулёзно вырисовывать руны магического алфавита, то и дело, обмакивая палец в открытую рану. К тому времени как рисунок был закончен, кровь из раны почти перестала сочиться и маг, не задумываясь, резанул по второй руке. Когда кубок наполнился до краёв, Себелиус отрезал от собственного балахона две полоски и, перетянув раны, размешал содержимое тем же ножиком.
Наконец настало время произнести необходимые слова и, отбросив нож, маг встал во весь рост. От потери крови в голове зашумело, и Архимаг покачнулся, едва, не полетев с высоты алтаря, но смог-таки удержать равновесие, хотя от этого тут же потемнело в глазах. Не дожидаясь пока взор прояснится, Себелиус простёр ладони к высокому потолку и твёрдым голосом принялся читать сложный текст. После первых же слов пламя негаснущих факелов затрепетало как живое, а смесь вина и крови пошла пузырями.
Слова древнего текста звучали под сводами магической сокровищницы подобно грому. Блуждая меж высоких стеллажей со всевозможной магической утварью, они эхом возвращались обратно, но тут же улетали подхваченные новыми. Наконец отголосок последнего звука затерялся в глубине сокровищницы и Архимаг тяжело опустился рядом с кипящим кубком. Судя по записи в свитке с заклинанием, теперь оставалось дождаться, пока откроется окно портала, ведущее к маяку.
Спустившись с алтаря, Себелиус доковылял до оставленной на полу сумки, гадая, хватит ли ему сил, чтобы не свалиться в обморок от магического истощения раньше, чем откроется портал. Повесив сумку на плечо, он обернулся и застал момент, когда из кубка в потолок ударил ослепительный сноп света, который тут же начал расширяться, постепенно образуя широкий овал. Спохватившись, Архимаг мигом взлетел по лестнице, даже забыв о своём состоянии и, не медля ни секунды, проскочил в открывшееся «окно». Через миг раздалось шипение разъярённой гадюки, и портал потух, а опустевший кубок вспыхнул, словно сухой факел и, оплавившись, оставил после себя лишь золотую лужицу на гладкой поверхности алтаря.
* * *
Когда Вальдрес привёз Халифу скипетр, Намос'ар Тин решил, что это подарок от старого друга и поэтому отправил его в собственную сокровищницу к сотням тысяч таких же дорогих безделушек. Но когда молодой маг вернулся в столицу и сообщил Себелиусу о том, что скипетр на месте, Архимаг сразу же послал другу птенца с объяснениями и теперь артефакт-маяк покоился в нужном месте, ожидая своего часа…
Был обычный ничем не отличающийся от других день, когда в одной из сотен комнат дворца Халифа прозвучал громкий хлопок, и из образовавшегося над скипетром провала вывалилось бесчувственное тело в окровавленных одеждах. Стоящий за дверью евнух побледнел и принялся судорожно срывать с пояса массивный ключ. Дрожащими руками он отпёр замок и, распахнув высоченные двери, с ужасом уставился на то, как предмет, который ему наказали стеречь, как зеницу ока осыпается пеплом. Когда шок прошёл, и в голове перестали мелькать сцены кровавой расправы, которую ему обещал Халиф, случись хоть что-нибудь со скипетром, евнух, наконец, заметил на полу бесчувственного старика. Закричав во всё горло, чтобы как можно скорее привели целителя, тучный охранник подскочил к лежащему и аккуратно перевернул того вверх лицом.
Через некоторое время комната стала наполняться людьми. Всем не терпелось посмотреть на чужеземца неведанно как очутившегося посреди Лунного крыла дворца Халифа. Придворный лекарь так же явился, но не один, а со всей своей свитой и теперь почти дюжина разновозрастных мужчин суетилась вокруг бесчувственного мага, которого предусмотрительно переложили на кровать.
Когда весть о чужаке долетела и до Халифа, Намос'ар Тин, ведущий неторопливую беседу, прервался на полуслове, побледнел и сорвался с места. Такое поведение для солнцеподобного правителя было несвойственно, и все кто находился в той же зале, поспешили в Лунное крыло.
Когда Себелиус открыл глаза, он сперва поразился тому количеству людей, что его окружили, и лишь затем провёл ревизию собственного организма. Энергетические каналы более всего напоминали русла высохших рек, а некогда полыхающая ярко-алым аура походила на едва тлеющий костёр. Мысленно сетуя на то, что теперь восстанавливаться придётся не меньше трёх седмиц, Архимаг Себелиус перевёл взгляд на человека, появившегося в проёме двери, и слабо улыбнулся. Он был в Суммарском Халифате…
ГЛАВА 14
— Казалось бы, что может быть проще — прицелься получше, замахнись пошире да вдарь посильней. Но так может рассуждать лишь крестьянин впервые после оглобли взявший в руки меч. Запомни, Колин — прицелился, замахнулся и… проиграл.
Друзья расположились в небольшой рощице возле уютного костра. Это была уже их третья остановка на ночлег под открытым небом. Так уж сложилось, что в вольных землях постоялые дворы почти не встречались.
Перед самым отъездом Худгарад посоветовал Скахету ехать в Сион не через Аскель — столицу Заозерья, а держаться именно вольной области. Слишком уж много препятствий ждало приятелей на пути через владения наместника — начиная от необоснованно завышенной платы за проезд и заканчивая повышенным вниманием к чужеземцам. Заозерье гордилось своей изолированностью от остальной Торговой Империи и приезжих здесь встречали настороженно. А вольные земли тем и славились, что были вольными в полной мере этого слова. И хотя риск нарваться на любителей лёгкой наживы здесь был значительно выше, Скахет предпочёл всё же рискнуть, чем топтать землю наместника.
В первый же вечер Колин без сил свалился с лошади и со стоном принялся растирать онемевший от седла зад. Спина ныла так, словно
