уснуть и отключался только на рассвете. Но и тогда я спал беспокойно, постоянно ворочался и словно в бреду звал Стеллу. Бесполезно. Все мои сны были до отвратительного спокойные, серые и бессмысленные.
Чтобы отвлечься от своей драмы, я пытался играть на планшете в шахматы, но победа больше мне не давалась. Действуя как обычно, я поначалу получал преимущество, а в какой‑то момент отвлекался и делал серьёзный «зевок», в результате чего проигрывал даже относительно слабым соперникам. Задачи решать тоже не получалось – я вообще не мог ни на чём подолгу сконцентрироваться и улетал мыслями далеко‑далеко.
К счастью, охотникам было чем заняться и без меня. Перед этим неудачным приключением я написал им уйму протоколов операций – хватит на несколько лет вперёд. Справятся как‑нибудь. Если, конечно, будут слушаться того, прежнего Каспера, в чьей голове родились все эти искромётные, до мелочей продуманные планы.
Ещё через месяц я, с затуманенной головой, с затянутыми белой пеленой глазами, в первый раз, будучи в собственном теле, выполз из своей палаты. Заблокировал все магнитные двери в офисе, чтобы никто меня не увидел. Спрятался в бесформенной толстовке, надвинул на лицо капюшон. Покинул шестой отдел, вышел из закрытой зоны и поднялся на фуникулёре на поверхность. Осталось позади здание НИИ, которое было моей темницей последние два с лишним года. Стоя в лесу, далеко за территорией штаба, я шумно выдохнул. Вдохнул, сделав жадный глоток холодного осеннего воздуха. Как же давно я не дышал полной грудью!.. Я расправил плечи и расставил в стороны руки. Закрыл глаза. Поднял голову к небу.
Господи, дай нам всем сил пережить эту зиму…
* * *
В ноябре я стал потихоньку возвращаться к работе. Даже согласился прийти на совещание к коллегам из шестого отдела, и мы, наконец, спустя столько времени, смогли разобрать ошибки той самой, сломившей прежнего Каспера, операции.
Разумеется, на меня тут же посыпались провокационные вопросы. Зачем я расстрелял и взял в заложники своих же, действующих по протоколу ребят во время штурма, сорвав вторую часть плана? Почему до сих пор не ликвидировал Константина? Почему выступал против проекта «Адренохром», а в последнюю минуту резко поменял своё решение, поторопив старт операции? Из‑за чего валялся в депрессии три последних месяца? А главное, что это за летучая мышь вдруг, в самый ответственный момент, отобрала у китайских лаборантов пробирку с вирусом? Зачем скинула её в самом центре города на головы ни в чём не повинных местных жителей?!
Пришлось соврать, что Гриша, в теле которого я находился, частенько жил своей собственной жизнью и был против всех этих проектов. Иногда мне удавалось его пересилить или «уговорить», но получалось не всегда, а к концу операции – всё хуже и хуже. Моё нелогичное поведение, перестрелка во время штурма и перипетия с китайским вирусом – это ни что иное как следствие барахлившего передатчика, который, в итоге, очень не вовремя отказал окончательно, когда я решил проконтролировать отправку вакцины. А в депрессии я был из‑за того, что очень остро переживал провал операции и свою собственную неудачу как стратега и тактика. Признайся я, какие соображения и эмоции двигали мною на самом деле, я бы тут же подписал себе смертный приговор. Поэтому пришлось покривить душой, и крепко досталось только Олегу, напившемуся на рабочем месте и проспавшему критическое падение синхронизации.
Олег косился на меня недовольно, но, после разговора по душам за бутылкой водки, он хотя бы понимал причины такой подставы с моей стороны, поэтому не злился и не возражал. Только кивал в ответ руководству:
– Да, да… Признаю, виноват. Бес попутал, – и снова недвусмысленно смотрел на меня.
В общем, вот так я и стал в очередной раз в глазах соратников храбрым героем – безжалостно расправившимся с самим собой, когда понял, что аватар совсем отбился от рук и дело идёт не по плану. Позже коллеги признали, что многое из задуманного нам всё же удалось: мы успешно ликвидировали заговор в московском офисе и устранили всех его зачинщиков, благодаря чему Смоленск и Москва снова представляли собой единое целое. Смогли поймать одного из самых могущественных вампиров в России – Константина Цепеша – и вместе с ним ещё нескольких сильных чистокровок. А сам я получил уникальный опыт нахождения в бессмертном теле, узнал как работает кристалл, описал всё это подробно от первого лица, и добытые таким образом материалы ещё надолго займут наших исследователей. В общем, всё вернулось на круги своя. Каспер превратился из умалишённого обратно в глубокоуважаемого гения и выслушал массу восхищений – разве что аплодисменты в адрес этого отважного парня не прозвучали.
А потом мы устроили мозговой штурм и стали обсуждать, как вытащить СКОК из критического упадка, вызванного серьёзными потерями личного состава и прекращением финансирования после самоликвидации Эмиля. К счастью, я уже немного оклемался, моя голова снова заработала, а ум стал холодным. Скоро я всё исправлю. Вот бы ещё сердце перестало болеть по вечерам, когда я пытаюсь уснуть. Впрочем, в последнее время уже и сон потихоньку налаживается…
Забыл ли я те кошмарные сновидения?
Нет, не забыл. Их сюжеты всё продолжали и продолжали мне сниться, повторяясь каждую ночь. Просто теперь я проживал их по‑другому. Рухнули злые чары, не было больше никакой паутины. Страхи рассеялись как утренний туман, но память о встречах со Стеллой, так глубоко затронувшей моё подсознание, осталась.
Однажды ночью я вновь оказался в лесу – в своём первом сне – но теперь я точно знал, что
