неосторожность попасться под руку.
- Поняв, что удавка ослабла, чернь выплеснулась на улицы, - догадался Кехана. – И бунт не остановить. Все люди с оружием убивают друг друга или ощетинились клинками в ожидании утра, когда что-либо прояснится. Но к рассвету кровь уже будет литься по мостовой, как вода.
- Да, - кратко ответила маркиза.
- Понятно, - сказал Дан-Шин с таким видом, что было ясно, он говорит и за коллегу-рыцаря. – Наша задача?
- Начинайте, - бросила женщина. – Немедленно.
Барнак посмотрел на Кехану, ожидая подтверждения от наставника. Но вопрос задал все же комит.
- Ваша Светлость, уточните приказ. Что мы должны сделать?
- Может вам его еще подписать?! – уже не сдерживаясь, прорычала выведенная из себя маркиза. Стремительно раскручивающийся хаос, поломавший все стройные планы, наконец, пробил и ледяную выдержку «затворницы Малэрсида».
- Он прав, - внезапно поддержал коллегу рыцарь. – Это вопрос не доказательств, а задачи. Скажите в точности, что вам нужно, избавьте нас от разночтений и простора для ошибок. Вы не военный человек, вы не знаете, что на войне любой приказ, который можно истолковать неверно, обязательно будет истолкован неверно.
- Мы дали слово, принесли клятву и выполним ее, - добавил комит. – Но мы должны получить твердое указание.
Мгновение казалось, что Биэль сейчас воспламенится от ярости, но маркиза успокоилась так же внезапно и быстро, как разозлилась.
- Хорошо. Это справедливо, - согласилась она. – Берите всех, кого навербовали. Не ждите тех, кто отлучился. Мой колдун откроет переход к воротам резиденции. Прорвитесь в покои, убейте Артиго Пиэвиелльэ. Любой ценой. Кто бы ни встал у вас на пути.
- Голова? - уточнил Алонсо.
- Крайне желательно, - кивнула Биэль. - Но если не получится, мне хватит вашего слова, что дело сделано.
- Будет исполнено, - склонил голову кавалер. Дан-Шин завозился, обеими руками снимая покалеченную ногу с табурета. Если воины думали что-то нехорошее про магический переход, они оставили это при себе.
В комнате потянуло горелым – хлеб потихоньку превращался в угли.
- Ваша Светлость, - негромко спросил Барнак. – Дозвольте вопрос.
- Дозволяю.
- Ваш человек, тот, что мастер мечевого боя. На его помощь можно рассчитывать?
Красивое и бледное лицо маркизы перекосила судорога злобного разочарования. Однако женщина ответила почти спокойно и почти без эмоций:
- Он предал мое доверие.
- Убить его тоже? – деловито уточнил Дан-Шин.
- Нет, если не будет особой необходимости. Мы сочтемся позже и так, чтобы он пожалел о своем проступке. Пожалел со всей искренностью и очень, очень долго.
Рыцарь и комит обменялись многозначительными взглядами, но промолчали. Теперь каждая минута была дороже золота.
Глава 32
Глава 32
Ночь опускалась на славный город Пайт-Сокхайлхей, столицу великой тетрархии юго-запада, и была та ночь полна тревоги, а также скрежета окровавленной стали. Ее подсвечивали огни разгоравшихся пожаров, а крики умиравших возносились к небу наравне со звоном колоколов. Шла ночь разрушения и смерти, трагедий и беззакония, Ночь Печали, как ее назвали позже.
Раньян привалился к перилам галереи, чувствуя, что сейчас упадет, но устоял. Позади остались трупы, перед ним оскалилась щепками выбитая дверь. Дальше открывались «бархатные покои». Одежда липла к телу как после теплого дождя, но сукно пропитала отнюдь не вода.
Он дошел, превзойдя самого Жнеца, но рассказать о великом достижении, увы, было некому.
Длинный коридор тянулся через все здание. По левую руку шла череда окон в глубоких нишах с портьерами, оборудованных специально ради приватности, по правую - запертые двери, десятка два, может и больше. С первого взгляда стало ясно, почему телохранитель назвал покои «бархатными» - дорогое дерево с изысканной резьбой по-мещански скрывалось под занавесями, гобеленами и обоями, все из тяжелого разрезного бархата с глянцевым отливом. Превалировали красный, зеленый и малиновый цвета. Здесь разило огромными деньгами вкупе с потрясающим отсутствием чувства меры и вкуса. А еще пахло недавно пролитой кровью – с десяток покойников лежали на полу, очевидно, их оставили те, кто выбил дверь с галереи.
У одной из комнат, что располагалась примерно в середине коридора и этажа, толпилась небольшая группа, человек пять-шесть. Там глухо трещало дерево, и звучали краткие приказы – вооруженные налетчики старались выбить крепкий, окованный медью дуб подручными средствами. В целом преуспевали, но медленно. Надо полагать, дверь была укреплена так же как тайный ход в комнате с мертвым королем. Раньяну показалось, что он узнает предводителя, но глаза подводили, все расплывалось в неярком свете.
За окнами гремело и лязгало, там, на площади меж домов (или внутреннем дворе, тут как посмотреть), шел настоящий бой. Судя по крикам и вою раненых, сражались без дураков, насмерть. Следовало бы глянуть, кто кого, но Раньян и так буквально полз по стеночке, от двери к двери, перейти на другую сторону коридора было слишком трудно. Словно в ответ на невысказанный вопрос, со двора загудел гнусавый рог – типично горская вещь, вошедшая в легенды своей неблагозвучностью. Что ж, одна из сторон конфликта определилась – королевская гвардия или часть ее.
Раньян прикусил язык, сильно, до боли и крови. Помогло, пусть и слабенько, он сделал еще несколько шагов, неверных, шатких, однако, почти не держась за стены. Приблизился к деловитым разрушителям. Тут его, наконец, заметили.
- А, ты, - узнал Дан-Шин, поворачиваясь к новому лицу. – Так я и думал, что еще встретимся.
Раньян хотел сказать что-нибудь язвительное, этакое, но пересохшая глотка лишь забавно сипела. Выставлять себя на посмешище глупо, даже с учетом того, что вряд ли кто-нибудь сложит балладу о встрече бретера и комита. Поэтому он продолжил упрямо и молча брести к цели, сжимая саблю. С некоторым опозданием Раньян подумал, что нынче для него этот клинок слишком тяжел, надо было прихватить меч полегче у какого-нибудь телохранителя. Но что уж теперь… Он стиснул зубы и сделал еще пару шажков, закусив губу.
- Продолжайте, - бросил комит исполнителям, которые выбивали дверь молотами со свинцовыми головками, типичным оружием городского ополчения. Молотобойцами руководила высокая фигура со щитом и шестопером, кажется, это был воспитанник Кеханы - Барнак Гигехайм.
Раньян упорно волочился, преодолев больше половины пути, навстречу собственной гибели.
- До тебя мне дела, в общем, нет, - сообщил Дан-Шин. – На твой счет приказ не давали. Так что разворачивайся и ползи куда хочешь. Рыжей скажи, теперь мы выровняли долги окончательно.
От двери отлетали крупные щепки, свинец глухо чавкал,
