И именно тогда, когда я так ждала этой минуты, когда этот жест удался бы мне особенно хорошо…
– Нет, это надо же! – послышался голос сверху, видимо из какого-то окна. Но в этих словах, ранее произнесенных Карлеем, на этот раз звучало не восхищение, а искреннее негодование.
– И ставить здесь автомобиль нельзя, – сказал Роберт, – это не полагается, не говоря о том, что ваша машина привлекает общее внимание.
– А мы и не собирались ее здесь ставить, – отозвалась Марион. – Стэнли собирался что-нибудь сделать с нашей машиной, и мы думали отвести ее туда. Надо сказать, что Стэнли не в большом восторге от нашей машины.
– Понятно. Ладно, еду с вами, а вы садитесь, пока мы не собрали тут целую толпу.
– Бедный мистер Блэр, – вздохнула Марион, нажимая на стартер. – Как, должно быть, ужасно появляться на людях в таком малопочтенном обществе, особенно после долгих лет спокойной и безмятежной жизни.
Она произнесла это без всякого злорадства, без насмешки. Напротив, в голосе ее звучала искренняя симпатия, и эти слова запали в голову Роберта и не отставали от него всю дорогу.
Навстречу вышел Билл, вытирая руки промасленной тряпкой:
– Доброе утро, миссис Шарп, рад вас видеть. Привет, мисс Шарп. А вы здорово починили лоб Стэнли! Рана заросла так, будто ее доктор зашил. Из вас бы вышла образцовая медсестра.
– Ох нет! У меня не хватило бы терпения выносить капризы больных. Хирург – другое дело. На операционном столе не покапризничаешь.
– Когда вам понадобится эта развалина? – спросил незаметно подошедший Стэнли.
– Часа хватит? – спросила Марион.
– Года не хватит, но попробую сделать все, что можно, за час. – Стэнли поднял глаза на Роберта. – Что слышно о Гинеас?
– Мне сказали, будто надо ставить на Бали-Буджи.
– Чепуха! – отрезала старая миссис Шарп. – Никто из потомства Гиппократа никогда не приходил первым к финишу. Сдавались без борьбы.
Трое мужчин с изумлением уставились на нее.
– Неужели вы интересуетесь скачками? – спросил Роберт.
– Нет. Лошадьми. Мой брат выращивал чистокровок… – Взглянув на их лица, она засмеялась коротким сухим смешком, словно курица прокудахтала. – Вы, очевидно, воображаете, что я, отдыхая после обеда, читаю Библию, мистер Блэр! Или, быть может, книгу по черной магии? Ошибаетесь, я выписываю газету, где ежедневно одна страница посвящена бегам и скачкам. Поэтому-то я и не советую Стэнли ставить на Бали-Буджи. Если какая-нибудь лошадь и заслуживала такого идиотского имени, то именно эта.
– А на кого тогда ставить?
– Уж если вы непременно собираетесь делать такую глупость, как играть на скачках, то лучше ставьте на Комински.
– Комински! – воскликнул Стэнли. – Но там крупные ставки!
– Вы, конечно, можете потерять свои деньги и делая ставки поменьше, – сухо сказала она. – Идемте, мистер Блэр.
– Ладно, – согласился Стэнли. – Пусть будет Комински. А десятая часть выигрыша – вам.
По сравнительно безлюдной Син-лейн они вышли на оживленную магистраль, и у Роберта было ощущение, будто он этим ясным, солнечным утром очутился на улице мало того что беззащитным, но еще и неодетым. Он краснел за себя, ведь рядом, спокойная и равнодушная, шла Марион, и он надеялся, что она не заметит этого его состояния. Он пытался болтать как ни в чем не бывало, но вовремя вспомнил, как легко и безошибочно Марион умела угадывать его душевное состояние, и понял, что вряд ли ему удастся держать себя естественно.
В кафе отеля было пусто, если не считать одинокого официанта, подбиравшего мелочь, оставленную на столике Беном Карлеем. Когда они уселись вокруг черного дубового стола, на котором красовалась ваза с желтофиолями, Марион спросила:
– Вам известно, что нам вставили стекла?
– Да.
– Вы что, подкупили их? – поинтересовалась Марион.
– Нет, просто сказал, что стекла выбили хулиганы. Если бы стекла выбило ветром, грозой, возможно, до сих пор их бы не вставили. А хулиганы – это другое дело, с хулиганством следует бороться. Поэтому-то у вас и новые стекла.
Роберт и не узнал бы, что голос его звучит не так, как обычно, если бы Марион, вглядевшись в его лицо, не спросила:
– Что-то случилось?
– Боюсь, что да. Я как раз собирался сегодня приехать к вам и рассказать. Именно теперь, когда газете «Эк-Эмма» приелась история Бетти Кейн, за дело взялась газета «Уочман».
– Великолепно, – сказала Марион. – «Уочман» выхватывает факел из ослабевших рук «Эк-Эммы». Просто очаровательно!
– Очевидно, у вас есть осведомители в редакции «Уочман», мистер Блэр? – спросила старая дама.
– Нет, это мне сказал Невил. Редакция собирается напечатать письмо его будущего тестя епископа Ларборо.
– Ого! – хмыкнула миссис Шарп. – Тоби Бирн!
– Вы его знаете?
– Он учился с моим племянником, сыном брата, у которого был конный завод. Итак, Тоби Бирн. Значит, он не изменился.
– Судя по вашим словам, он вам не нравится?
– Я его едва знаю. Однажды он приехал на каникулы вместе с моим племянником, но с тех пор его больше не приглашали.
– Да ну?
– Он узнал, что мальчики при конюшне должны вставать на заре, и пришел в ужас. Заявил, что это рабовладельческий строй, и отправился уговаривать ребят бороться за свои права. Если они объединятся, сказал им Тоби, то ни одна лошадь не выйдет из конюшни раньше девяти часов. Мальчишки, конечно, подняли его на смех и еще годы спустя вспоминали его советы…
– Видно, он не изменился, – заметил Роберт. – Чем меньше он знает о существе дела, тем больше суетится. Невил предупредил меня, что говорить с ним бесполезно, и все же я позвонил ему вчера вечером и со всей возможной тактичностью объяснил, что дело это весьма сомнительно и что своим письмом он повредит двум женщинам, вероятно ни в чем не виновным. Куда там! Мне напомнили, что «Уочман» существует именно для свободного выражения мнений, и намекнули, что я пытаюсь этому свободному выражению помешать. Поэтому я спросил, как он относится к линчеванию, ибо мне кажется, что именно это его идея… Спросил, конечно, после того, как понял, что говорить с ним бесполезно.
Он принял чашку кофе из рук Марион.
– Он, кажется, богат, Тоби Бирн? – поинтересовалась миссис Шарп.
– В этом повинна компания «Коуан Крэнбери соус».
– Да-да, жена. Я и забыла. Вам сахару, мистер Блэр?
– Между прочим, вот два ключа к вашим воротам. Один, если не возражаете, я оставлю себе. Второй, по-моему, будет правильно отдать полиции, пусть время от времени делают обход. Могу также сообщить вам, что теперь в вашем распоряжении имеется частный сыщик. Некий Алек Рамсден.
– Никто не узнал фотографию, опубликованную в «Эк-Эмме», и не написал об этом в Скотленд-Ярд? – спросила Марион. – Я так на это надеюсь!
– Пока еще нет. Но будем надеяться. С помощью Бога и Алека Рамсдена мы
