Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
может быть, принял бы рабочих и этого человека, священника, и ознакомился бы с их пожеланиями… Распутин? Верите ли, я так и не смог ответить, было ли его явление благом, или он пришел из тьмы, чтобы подтолкнуть меня и Россию к гибели. Я верил, что в нем исполнилось наконец давнее мое желание услышать голос из глубины народной жизни, – но, возможно, это было всего лишь мое обольщение. Когда ждешь долго, ждешь с надеждой – нетрудно и обмануться, не так ли? Но напрасно я говорю все это. Какое бы дурное дело ни совершилось в стране, винят прежде всего Государя. Может быть, в обыденном понимании это несправедливо, но в высшем смысле совершенно верно. И если я пытаюсь хотя бы немного оправдаться, то это, поверьте, чисто человеческое желание, недостойное самодержавного монарха. Велика, безгранична его власть – но такова же и ответственность. И не надо спрашивать, кто виновен в проигранной войне с Японией, в назначении бездарных министров, в дурных отношениях с Думой и, собственно, во всем том, что привело сначала к февралю, затем к октябрю, к отречению, аресту, ссылке – к гибели.
Я виноват, тринадцатый император Всероссийский.
Одно время я думал, что помазание будет оберегать меня от всяческих бед и я буду уверенно править преданной своему государю Россией, бесконечно любить мою драгоценную Аликс, растить наследника, которого по молитвам преподобного Серафима даровал нам Господь. Все оказалось не совсем так. Напомню, что я родился в день, когда Церковь вспоминает мученика Иова. Я иногда поражался точности, с какой моя судьба повторяет его судьбу. Он был первым князем земли Уц – а стал последним ее человеком; он был богат – стал нищ; у него было семь сыновей и три дочери – и в одночасье он потерял всех. Не так ли и со мной. Я был царем земли Российской и многих других земель и продолжал трехсотлетнюю династию – а стал гражданином Романовым; был богат – и утратил все; у меня было четыре дочери и сын, и жена – их убили. В бедах моих я даже превзошел Иова. Бог вернул ему все – имя, богатство, сыновей и дочерей; он остался жив, прожил сто сорок лет и умер, насыщенный днями. Мне было пятьдесят, когда меня убили. За три дня до нашей гибели, четырнадцатого июля, к нам, в дом Ипатьева, допустили священника и дьякона – отслужить обедницу. В ее последовании после «Отче наш» полагается дьякону прочесть «Со святыми упокой». А он вдруг запел. И так проникновенно, трогательно и скорбно прозвучали слова этой молитвы, что мы все единым сердцем откликнулись ей и опустились на колени. И каждый из нас почувствовал, что близко, уже при дверях час нашей кончины, время предстать перед Господом и Ему отвечать. Со святыми упокой, Христе, души рабов Своих, идеже несть болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная.
Нас отпели.
Так томительно было желание жить – и так ясно я понимал, что жизнь кончилась.
С упованием на волю Божию я принял и гибель моей семьи, и мою собственную. Но с нелегким сердцем уходил я из этой жизни. Не одни только мои грехи мучили меня. Более всего угнетало сознание всеобщей измены, повального обмана и постыдной трусости, проявленной многими из моего окружения, даже теми, в преданности которых я был совершенно уверен. В конце концов я нашел в себе силы всех простить, кроме генерала Рузского, который подталкивал меня к отречению с такой настойчивостью, словно от этого зависела его жизнь. Несколько месяцев спустя донеслось известие, что в Пятигорске генерала зарубили солдаты. О нет, уже не мстительное, нехорошее чувство ощутил я, какое бы, во всяком случае, в самое первое время испытал бы в земной моей жизни; нет, я пожалел несчастного, омрачившего свою душу изменой. Одно из наставлений преподобного Серафима Саровского особенно любила Аликс. Вот оно: укоряемы – благословляйте, гонимые – терпите, хулимые – утешайтесь, злословимы – радуйтесь,
В дни заточения нам было отведено время для прогулок по прилегающему к дому Ипатьева участку. Алексей еле ходил. Я брал его на руки, прижимал к груди и осторожно выносил во двор. Он шептал: папа, а скоро мы уедем отсюда? Что мог я ответить ему? Скоро, дорогой мой, потерпи. Папа, говорил он, а ты уже не царь? Летом тысяча девятьсот восемнадцатого меня угнетала мысль, что мое отречение не стало спасением России. А иных оправданий ему не было. Брестский мир сокрушил меня, и я опасался, что немцы потребуют моей подписи под унизительным для России договором. И я, и Аликс решили, что этому не бывать. Я всегда буду царем, говорил я милому моему отроку. А после меня – ты. Он спрашивал: а кто же сейчас управляет Россией? Разбойники, хотел ответить ему я, но отвечал уклончиво. Разные люди. Во дворе я усаживал его в коляску и катал по дорожкам, иногда останавливаясь, чтобы сорвать для него цветок или сломать веточку молодой березки. Дитя мое. Как он радовался. И точно так же, однажды ночью, я взял его на руки, и он, еще в дреме, прильнул к моей груди. Внизу я посадил его на стул и встал рядом. На втором стуле сидела Аликс. Рядом стояли наши дочери – Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия, доктор Евгений Сергеевич Боткин, повар Иван Михайлович Харитонов, камер-лакей Алоизий Егорович Трупп, горничная Анна Степановна Демидова. У стены напротив стояли люди с отталкивающими лицами. Один из них, с черными густыми бровями, что-то прочел, держа бумагу перед собой. Я разобрал не все слова, но ужасный их смысл понял и все-таки спросил: что?! Он быстро прочел еще раз, выхватил револьвер, выстрелил и убил меня. Я даже не успел перекреститься. Я умер сразу и не увидел, как двумя выстрелами в ухо добили Алексея и добивали штыками Анастасию, Татьяну и Анну Степановну Демидову. Ее кололи несколько раз – причем с такой силой, что штык, пронзив ее тело, вонзался в пол.
8.
Странная у вас страна, сказал Гавриил, когда, простившись с Чистилищем, они двинулись в сторону Рая. Временами, продолжал он, нам здесь, наверху, становится не по себе от вашей устрашающей действительности. Народные возмущения случались везде; и везде или почти везде появлялись тираны, в глазах которых человеческая жизнь не стоила даже медного гроша. От них в конце концов избавлялись и закладывали такие основы государственности, при которых власть не могла переродиться во врага своего народа. Однако ваша страна непрестанно изумляет нас. Вы убили своего царя
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
