Книга Сезон охоты на людей - Стивен Хантер

Он не выстрелил второй раз, потому что у него больше не было патронов. Но уже в следующую секунду дверь подвала распахнулась. Он узнал Салли, а это означало, что все закончилось.

К тому времени, когда Боб добрался до дома, неподалеку приземлились три «хью», принадлежавшие военно-воздушным силам, один полицейский вертолет и, судя по звуку, еще несколько стремительно приближались к долине. Затем прибыла еще одна военная птичка, большой «блэк-хоук», из которой высыпала целая толпа народу. Все это очень напоминало обстановку на передовой военной базе в самый разгар войны, с такой быстротой вертолеты доставляли в долину все новых и новых людей.

Ему сразу же сообщили новости: женщины и девочка в полном порядке, но за ними все равно присматривают медики. Снайпер мертв.

Тут же занялись и его собственными ранами. Фельдшер «скорой помощи» под местным наркозом вновь зашил рану на бедре, которая раскрылась от продолжительной беготни и прыжков, а затем добрых полчаса выковыривал осколки камня и фрагменты пули из кожи лица и из глаза. Закончив процедуру, он тщательно продезинфицировал поврежденные места и наложил на них кусочки марли, пропитанные лекарством. Судя по первому впечатлению, глазное яблоко не получило мало-мальски заметных повреждений – большая удача для стрелка.

Рана на спине вообще оказалась чепухой. Пуля пробила камуфляжную куртку и зацепила мышцы; раненное место было обожжено и ушиблено. Но, помимо дезинфекции, для этой раны было нужно только время и болеутоляющие таблетки.

Полицейский хотел было немедленно приступить к допросу, но Бонсон козырнул своим званием и объявил ранчо местом преступления федерального значения до тех пор, пока сюда не доберутся агенты ФБР, которым нужно было не менее часа лететь сюда из Бойсе. В подвале команда полицейских штата занималась трупом снайпера, в котором оказалось две раны: одна – навылет через левое легкое, а вторая – в голову сзади.

– Потрясающая стрельба, – заметил коп. – Не хотите полюбоваться на свое рукоделие?

Но Суэггер не имел никакого желания рассматривать мертвое тело. Какой ему мог быть от этого прок? Он не испытывал никаких ощущений, кроме того, что с него хватит трупов.

– Я предпочел бы увидеть дочь и жену, – сказал он.

– Конечно. Хотя с вашей женой сейчас занимаются наши медики. Мы хотели бы как можно скорее взять у нее показания. А миссис Мемфис находится с Ники.

– Я могу пройти к ним?

– Они в кухне.

Он шел по чужому дому, полному незнакомых людей. Люди разговаривали по радио, включали в розетки компьютеры. Повсюду слонялись скучные молодые люди, переговаривались о каких-то своих профессиональных делах и явно испытывали волнение в ожидании большого дела. Он помнил то время, когда едва ли не все люди ЦРУ были отставными сотрудниками ФБР, мордатые типы, очень похожие на патрульных копов, везде таскавшиеся со шведскими автоматами "К" и любившие говорить о том, как надо «давить гуков». Эти мальчики и девочки, судя по их внешнему виду, еще вполне могли учиться в средней школе, но они с извечным бессердечием молодости уверенно устраивались здесь, как у себя дома.

Боб проходил через их толпу; они расступались перед ним, и он ощущал их любопытство. Но как они могли его воспринимать? Его способы ведения войны были настолько далеки от их способов, что эти дети скорее всего ничего в них не понимали.

Он нашел Салли в кухне, а рядом с нею находилась его девочка, его дитя. Это было одно из тех мгновений, которые придавали смысл всей жизни. Теперь он знал, зачем ему нужно было приложить столько сил, чтобы вернуться живым из Вьетнама.

– Привет, детка.

– Ах, папа! – воскликнула девочка, широко раскрыв глаза от переполнившего ее счастья.

Суэггер почувствовал в груди такое тепло, что чуть не растаял. Его девочка. Несмотря на все случившееся, живая и невредимая, его родная плоть, кровь и разум. Она подлетела к нему, и он подхватил ее маленькое тельце, поднял, страстно прижал к себе и всем своим существом ощутил переполнявшую ее жизненную энергию.

– О, моя любимая! – пропел он. – Ты лучше всех на свете.

– Папа, папа. Они сказали, что ты застрелил нехорошего человека!

Он рассмеялся.

– Не надо думать об этом. Как ты себя чувствуешь? Как мамочка?

– Я чудесно, я чудесно! Папа, это было так страшно! Он влез в подвал с пистолетом.

– Ну, теперь он больше никогда не станет пугать тебя.

Девочка крепко-крепко обхватила отца за шею. Салли пронзила его своим обычным пытливым взглядом.

– Боб Суэггер, – сказала она, – ты никудышный, сварливый и упрямый тип, ты совершенно никчемный муж и отец, но, ей-богу, у тебя призвание к героическим подвигам.

– Вижу, что ты остаешься самой главной из моих поклонниц, – ответил он. – Как бы то ни было, спасибо за то, что ты держалась с ними вместе.

– Это было необыкновенно интересно. Как твои дела?

– У меня болит спина, – пожаловался он. – И еще нога и глаз. Я сильно проголодался. К тому же здесь болтается чертовски много всякой молодежи. Ненавижу молодежь. Как Джулия?

– Она в полном порядке. Мы все в полном порядке. Никто не пострадал. Но только чудом. Еще одна десятая доля секунды, и он нажал бы на курок.

– Ну и черт с ним, раз он не понимает шуток.

– А пока что я оставлю вас вдвоем.

– Салли, может быть, ты попробуешь заставить кого-нибудь из этих гарвардских студентиков сварить кофе?

– Вряд ли они умеют варить кофе, тем более что здесь нет кофеварки, но я посмотрю, нельзя ли что-нибудь придумать.

И вот он сидел вместе со своей бесценной дочкой в кухне и слушал ее рассказ обо всем, что происходило с ними в последние дни, и уверял ее в том, что все его раны совсем-совсем маленькие, и обещал, искренне надеясь, что сможет теперь сдержать свое обещание, что вернется вместе с нею и с ее мамой в Аризону и они снова заживут той прекрасной жизнью, которая была у них раньше.

* * *

Через полчаса к нему подошел один из молодых людей.

– Мистер Суэггер?

– Да?

– Нам необходимо немедленно получить показания вашей жены. Она хочет, чтобы вы присутствовали при этом.