Книга Еврейская сага - Пётр Азарэль

class="p1">Дома в этот час ещё никого не было. Дан, когда он уходил в школу, пожелал ему успеха. Обычно отчим отправлялся на кафедру в восемь утра, но сегодня у него лекция в десять, и он ушёл в университет после него. Мама обещала вернуться из Тель-Авива часов в пять-шесть вечера. Она ещё утром попросила его привести из детского сада Юваля, её пятилетнего сына. Но забирать из садика время ещё не пришло. Перспектива сиюминутной свободы обрадовала его. Отца сейчас нет в Израиле, он с оркестром на гастролях в Великобритании. Можно поговорить по телефону с бабушкой Лизой и дедом Борей, поработать над программированием сайта, о котором просила мама. Такая работа ему нравилась, и он не раз ловил себя на мысли, что в выборе будущей профессии следует руководствоваться и чувствами, которые, несомненно, отражают скрытые глубоко в подсознании склонности и способности, данные ему природой. Но пока предстояло отслужить в армии, и этот выбор откладывался на пару лет.

Он открыл лэптоп и попытался сосредоточиться на программировании, но мысли о Михаль не давали настроиться. Она давно уже проявляла к нему симпатию, но всегда это происходило в компании старшеклассников, в кафе или на улице. Теперь она пригласила его к себе в гости, и там он окажется с ней один на один, и сейчас, тупо смотря на экран ноутбука, он не представлял себе, чем всё это кончится. Давид почувствовал, что голоден, поднялся и побрёл на кухню. На столе он увидел записку: «Сынок, на первое суп с фрикадельками, на второе курица с картофельным пюре. Питьё — по твоему выбору. Приятного аппетита».

Он поел и позвонил бабушке Лизе, любовь к которой с тех пор, как умер дедушка Лёня, была у него с привкусом жалости. Он помнил, как рыдала она на похоронах, и вид её глубоко страдающей уязвил тогда его неискушённое сердце.

— Бабушка, шалом.

— Шалом, мой милый. Как прошёл экзамен?

— Думаю, сдал. Попалась тема по книге, которую я не так давно читал.

— Ну, молодец, что позвонил. Вот и Гольда тоже шлёт тебе привет. Заедешь к нам? Она тебе штрудель спечёт — пальчики оближешь.

— Постараюсь, бабушка.

— Что теперь будешь делать?

— Служить пойду.

— Господи, боже дорогой. В Америке, если ты не желаешь идти в армию, никто тебя не упрекнёт.

— Бабушка, здесь в боевые части конкурс выше, чем в университет.

— Я знаю, Давид. Но мы всё равно волнуемся. Мы же не в Швейцарии живём.

— Я по выходным буду приезжать домой.

— Ты хороший мальчик, Давид.

— До свиданья, бабушка.

Звонить маминым родителям пока было рано: Инна Яковлевна и Борис Ефремович наверняка ещё не вернулись с работы. Давид включил стереосистему и поставил диск группы Modern Talking и попытался слушать. Потом выключил, взял с полки книгу и стал читать. В четыре вышел из квартиры и отправился за Ювалем. Он любил младшего брата, смышлёный мальчишка забавлял Давида своими не всегда детскими вопросами и часто с интересом наблюдал, как тот пробегал пальцами по клавиатуре компьютера и пристально взирал на происходящее на экране. На обратном пути Давид расспрашивал его о прошедшем дне, и Юваль рассказал о парнишке, которому он врезал по морде за «дело».

Мама пришла в начале седьмого. Поинтересовалась, понравился ли ему обед, и принялась за расспросы. Он нехотя отвечал, а потом умело перевёл её внимание, заговорив об интернетовском сайте.

— Почти всё готово, мама.

— Ты умница, сынок. Завтра покажешь.

— Конечно. Я сегодня вечером пойду прогуляться, ладно?

— А с кем?

— С Михаль.

— Она хорошая девочка. Только прошу тебя, поздно не приходи. И не делай глупостей. Тебе ещё служить, а потом учиться в университете.

— Я тебя понял, мамочка.

В это время пришёл Дан. В свои пятьдесят он выглядел моложаво, хотя чёрные волосы уже посеребрила лёгкая седина.

— Тяжёлый был день. Три лекции подряд, потом заседание кафедры. Мира, я немного полежу и потом поужинаю.

— Отдохни, дорогой.

— Как дела, Давид?

— Думаю, всё okay.

— Прекрасно. Ну, мы потом с тобой всё обсудим.

— Конечно, Дан.

Давид оделся и вышел на улицу. До дома девушки всего минут десять. Он шёл медленно, вдыхая тёплый воздух, напоённый смолистыми запахами деревьев. Михаль ему нравилась, но мама права — торопиться некуда, ему только восемнадцать, вся жизнь впереди. Он открыл калитку, миновал палисадник и вошёл в подъезд. Она открыла ему сразу, как он позвонил. Четырёх комнатная квартира с большим балконом, выходящим в зелёный, засаженный кустарником и цветами двор. Он бывал здесь и прежде. Только теперь они будут одни, он не знает, как себя вести, и не уверен в себе. В салоне стол был накрыт на двоих.

— Давид, что с тобой?

— Всё в порядке, Михаль.

— Кофе с ликёром будешь? Я обожаю Irish Cream. Это просто сказка!

— Не откажусь, ты это здорово придумала. А за что будем пить?

— За то, что двенадцать лет позади, а впереди новая прекрасная жизнь.

— Хорошо, но мы ведь ещё аттестаты не получили.

— А куда они денутся?

Они выпили, закусывая покрытым молочным шоколадом печеньем. Её синие глаза сияли, матовая кожа на лице отражала отблески бра и люстры, волосы падали на лоб и ушки, под которыми поблёскивали золотые инкрустированные маленькими жемчужинами серьги, и вся она излучала чарующий свет юности. Она поднялась из-за стола, подошла к большому радиоприёмнику и, сверкнув диском, нажала на клавишу. Комната наполнилась какой-то завораживающей музыкой.

— Ты любишь Pink Floyd? — спросила Михаль.

— Да, особенно их психоделический рок.

— Давай потанцуем?

— Хорошо.

Он подошёл к ней, обхватил руками её хрупкие плечи, и они стали двигаться, медленно покачиваясь в такт завораживающей мелодии. Теперь её лицо было близко, чистое дыхание касалось его подбородка, а глаза пристально смотрели, пронзая невидимыми лучами. Неожиданно для него она потянулась к нему губами, и они коснулись его сухих от волнения губ.

— Ты раньше ни с кем не целовался? — прошептала она.

— Нет.

— Я тоже. А ты хочешь?

Не найдя подходящих слов он неумело прижался губами к её полуоткрытым губам. Она ответила влажным поцелуем, и он ощутил во рту кончик её языка. Давида впервые в жизни охватила горячая чувственная волна. Не в силах сдержать неистовство молодого организма, он поднял её на руки и положил на диван. Она остановила его, вырвавшись из объятий и села рядом с ним.

— Давид, ты меня любишь?

— Да, — произнёс он, смотря на Михаль виноватым взглядом.

— Я давно тебя люблю. Но не знала, как объясниться. Теперь я уверена, что у нас всё получится. Просто сегодня я ещё не готова. Ты