появится со смертью курфюрста Баварии»; предусмотрительно добавляя: «…чего, быть может, придется ждать сорок лет». Если появится возможность добиться выгод, заинтересованными сторонами станут и другие европейские государства, и Фридрих направил Панину в Санкт-Петербург генеалогический précis[332] заинтересованных королевских домов. Там были перечислены баварские и пфальцские фамилии. Обе, писал он, являлись различными ветвями рода Гвельфов[333], «самой прославленной семьи в Германии». Нынешним главой одной из ветвей является герцог Цвейбрюкенский, другой — курфюрст Баварии. Габсбурги, подчеркивал он, не могут претендовать ни на Баварию, ни на Пфальц.
Это несколько упрощенно представляло запутанную проблему. Действительно, Карл Теодор, курфюрст Пфальца, возглавлял так называемую ветвь Родольфа, а наследником был его племянник, поминальный герцог Цвейбрюкенский. Главой другой ветви, так называемой ветви Вильгельмины, был курфюрст Баварии, Макс Иосиф. По изначальному соглашению, датированному пятнадцатым веком, земли одной ветви должны переходить к другой в случае отсутствия наследников. Были, однако, и более поздние соглашения, и более противоречивые факторы. Первый — территория самой Баварии с течением времени то увеличивалась, то сокращалась; император стал претендовать на Нижнюю Баварию в качестве имперского лена по договору 1426 года, якобы отмененному спустя три года. Второй — баварские герцоги приобрели различные земли, которые в случае спора могли бы также быть возвращены императору, а не передаваться с титулом герцога Баварского. Далее, Вестфальский договор 1648 года, который оставался священным каноном в германских делах, передавал Верхний Пфальц юго-восточному соседу, Баварии, но возвращал Пфальцу, если баварская линия прервется.
Все это относилось к сфере генеалогии, легитимности. Более поздним и важным событием было то, что баварский курфюрст, Макс Иосиф, составил в 1766 году семейное соглашение, подтверждавшее право курфюрста Пфальца наследовать в Баварии: Макс Иосиф — последний в роду. Это семейное соглашение было закреплено в 1769 году формальным завещанием и подтверждено в 1771 и 1774 годах. Вопрос, который казался нетрудным, осложнялся тем, что племянник и наследник Карла Теодора, Цвейбрюкен пользовался советами дяди, если возникнут любые вопросы по поводу этих договоренностей. Цвейбрюкен узнал — и сказал об этом Максу Иосифу, — что его дядя, Карл Теодор Пфальцский тайно ведет переговоры с Австрией о наследстве, которое должно принадлежать ему, Цвейбрюкену. Кауниц и молодой император имели виды на Баварию.
Многие факторы, таким образом, влияли на ясную и простую позицию, которую Фридрих изложил в 1769 году. Прошло время, и стало ясно, что могут возникнуть аналогии с Польшей: указывали на относительную отсталость баварской экономической системы и управления, хотя Макс Иосиф, одаренный и гуманный человек, много сделал для реформы образования и экономики; подчеркивали наличие могущественных соседей. Австрия, как полагали, уже пыталась откупить претензии у курфюрста Пфальца, и не без успеха.
В обладании Баварией, считал Фридрих, имеются практические выгоды. Контроль над верхним течением Дуная предоставлял прекрасные стратегические позиции. Ежегодный доход в настоящее время — 6 миллионов экю[334]. Население способно содержать армию в 20 000 человек. Выскажи Австрия претензии в этом направлении, она, возможно, встретит возражения со стороны Франции, но ей всегда можно предложить — о чем часто ходили слухи — Австрийские Нидерланды, чтобы подсластить пилюлю, хотя такое предложение непременно встретит резкое неприятие со стороны Британии.
Кроме того, Австрия, конечно, столкнется с оппозицией германских государств. В первую очередь со стороны Пруссии.
Фридрих все еще выглядел очень внушительно, несмотря на возраст. На осенних маневрах 1776 года. «Верхом с 8.30 до 11.00, — записал один французский гость, — давал аудиенцию с 2.15 до 4.30 — все время стоя и ни на что не опираясь, даже руки на стол не положил, глаза ясные, цвет лица здоровый… во время беседы вскидывал голову и отводил назад плечи — говорил о поэзии, иезуитах, театре, образовании, литературных анекдотах…» Король во многом оставался прежним. Он неприязненно отзывался о поляках, а также с неувядаемой враждебностью вспоминал мадам де Помпадур.
В конце декабря 1777 года Фридрих написал в Вену Йозефу Герману фон Ридезелю: как он понимает, курфюрст Баварии заразился чем-то вроде оспы. Ночью 29 декабря Макс Иосиф умер.
«Если послышится звук охотничьего рожка, — сказал Фридрих Генриху, — то мы должны опять седлать коней!» Казалось, рожок вот-вот протрубит. Услышанный много лет назад рассказ Зинцендорфа, недавний доклад Шуленбурга, а также предвидения Генриха оказались правдой. Австрия намеревалась оккупировать Баварию.
Через несколько дней после смерти Макса Иосифа, 3 января 1778 года, Кауниц подписал с курфюрстом Пфальца договор, которым признавались его права как курфюрста Баварии, по нему же Австрии передавалась Нижняя Бавария. Так было и в том, якобы денонсированном, просуществовавшем три года соглашении три с половиной столетия назад! Эти договоренности, если позволить им оставаться в силе, отрезали от Баварии треть площади, включая самые богатые земли, и признавали фактическую вассальную зависимость Карла Теодора от Вены. Это был договор о разделе, причем задолго до того запланированном. Он противоречил официальному заявлению, сделанному несколькими днями раньше курфюрстом Пфальца, о том, что Карл Теодор согласен наследовать только неразделенную Баварию.
15 января 1779 года австрийские войска вошли в Баварию. Зная об этом заранее, Фридрих немедленно написал в Санкт-Петербург, что это будет диаметрально противоположно положениям конституции Германской империи. Кауниц рассчитывал на поддержку Франции, которую так усердно обхаживал в годы войны и до нее; а также держал в уме, как часто предсказывал Фридрих возможность торга на случай затруднений: Австрийские Нидерланды для Франции в обмен на часть Баварии для Австрии с согласия Франции. Франция, однако, разочаровала Кауница. Французы находились на грани войны с Британией в поддержку американских колонистов и в отношении раздела Баварии решили выбрать нейтралитет. Англичане, как и французы, были заняты Америкой. Они подозревали Фридриха в том, что он подстрекает французов помогать американцам. Дело Хью Эллиота и американского агента Ли не добавило британцам симпатий к Пруссии, и у них не было желания оказывать помощь в установлении преград на пути амбиций Австрии.
Берлин пребывал в тревоге. Все понимали, что Пруссия, которая столько времени сражалась за независимость и ограничение власти Австрии, не станет безмолвно сносить подобные односторонние действия. Договор о разделе явно продиктовали, а Карл Теодор был креатурой Вены. Возникла опасность насильственной перекройки Германии Австрией. «Можно было подумать, — писал Фридрих, — что раздел Польши станет последним знаменательным событием в годы правления короля. Судьба распорядилась иначе». Вся Германия теперь смотрела на Фридриха.
Глава 22
ПОСЛЕДНЯЯ КАМПАНИЯ
Фридрих действовал осторожно. Кризис не был неожиданностью, но он полагал, что в этом случае общественное мнение может иметь столь же важное значение,
