Для нас в истории места нет. Оно мало для кого есть, но они – это не мы. Они никогда нами не были, и мы никогда ими не будем.
У вас нет свидетелей, но я видела то же, что и вы. Я пережила то же, что и вы. И для истории я такая же чужая, как и любой из вас.
В самом центре адъюнкт вновь натянула поводья и развернула лошадь лицом к своему войску.
– В день на’руков они приняли на себя удар, предназначавшийся вам. Сегодня вы примете удар, предназначенный им. И я вместе с вами, мои возлюбленные солдаты. – Она подняла вверх руку в боевой перчатке. – Ничего не нужно говорить. Я и вы – две стены молчания. Мы с вами – идеальное отражение того, что видим перед собой, и мы уже очень давно смотрим друг на друга. Врагам незачем знать, в чем смысл этого молчания.
Она слышала, как земля у нее за спиной дрожит от топота тысяч сапог, но не собиралась разворачиваться лицом к противнику. Взгляд ее принадлежал сейчас ее солдатам, и она могла видеть, что и их взгляды принадлежат одной лишь ей.
– Охотники за костями. Одолеть вас сегодня сможет только смерть.
Она направилась к своей позиции на южном фланге, а Кулак Блистиг провожал ее глазами, как и все солдаты вокруг него.
Нижние боги. Это что теперь, считается за воодушевляющую речь? Спасай ситуацию, Кулак, пока не поздно. Он резко развернулся:
– Передние ряды! Ору…
Он не закончил. Мечи уже выскакивали из петель и ножен, щиты поднимались на плечи.
И в окружающих лицах он видел такое холодное железо, которого не встречал за всю свою жизнь.
Сестра Воля обозревала позицию противника. Они использовали все, что им предоставлял скудный ландшафт – выстроились вдоль невысокого гребня, полоса земли перед ними была относительно ровной, лишь к северу вздымались невысокие холмы. Разведчики доложили, что за холмами все изрезано оврагами – несомненно, если бы не подобное препятствие для организованного отступления, именно на этих высотах вражеский командир и расположил бы войска. Но здесь это ограничило бы возможности для маневра, а в битве такое могло оказаться смертельным.
Среди чужих солдат перед собой она не видела ни тяжело бронированной пехоты, ни кавалерии. Отряды лучников на каждом из флангов выглядели весьма жалкими.
– Это и на армию-то мало похоже, – заметил едущий рядом брат Небесный. – Готов поверить, что они и вправду пересекли Стеклянную пустыню – стоит только взглянуть, какие они разношерстные и потрепанные, как их мало. Должно быть, путь у них за спиной усыпан трупами.
– В этом я не сомневаюсь, – ответила Воля, сощурив глаза на одинокого всадника, что обращался сейчас к строю воинов, его худенькую, хрупкую фигурку. – Однако, – добавила она, – пересечь пустыню представлялось невозможным.
– Враги, уничтожившие наших сородичей у Великого Шпиля, были знакомы брату Усерду. Болкандцы. Летерийцы. Но этих знамен я не узнаю.
– Как и я, брат Небесный. Хотела бы я знать, из какой земли они явились. – Она озадаченно обвела взглядом вокруг. – Чтобы умереть. Вот здесь.
– Брат Серьез сближается сейчас с малым отрядом.
Она кивнула. До нее тоже дошло его сообщение, пусть и совсем слабое. Акраст Корвалейн в беспорядке – неспокоен, слабеет и истончается. Грядет что-то еще. Я его чувствую. Она подняла взор к небу, но увидела там лишь нефритовые царапины. Ледяные миры, брошенные сквозь небеса. В прошлый раз они появлялись, когда на этот мир рухнул чужой бог.
Вот и вся истина – всего, что происходит. Они хотят вернуть его на небо.
Но судьбу Павшего надлежит решать богам, а не людям. А мы могли бы отобрать у богов эту судьбу – с помощью своей древней силы, своего Старшего Пути, – но этой возможности нас лишили. Временно.
– Чья же эта игра? – задумалась она вслух, снова вглядываясь в хрупкого командующего, явно обращающегося сейчас к его войскам. Ее. Это женщина.
– Сестра?
Она покачала головой.
– Наглость положено наказывать. – Она остановила коня. – Путь к югу открыт. Брат, я хочу, чтобы вы направились туда – у меня больше нет уверенности, что мы способны заставить этих чужеземцев сдаться.
– Но… почему?
– Да, мы нанесем удар, но рабов из них делать не станем. Слов в вашем голосе, брат, быть не должно. Просто обдерите им с костей все мясо. Более тонким методам у меня сейчас доверия нет.
– Слушаюсь.
– Ведите свои силы к югу, чтобы обойти противника, – без сомнения, позади этого строя скрываются резервы, мне нужно знать, сколько их. Я, в свою очередь, оставлю центр на высшего Водянистого Мелеста и двинусь к северу, чтобы направить элитную пехоту покойного короля в зазор между вражеским флангом и холмами.
– Но это, сестра Воля, весьма рискованно.
– За холмами, брат, никого нет. Кроме того, если я возглавлю атаку, мы сможем смять весь фланг. Вы подавите сопротивление на своем фланге, я уничтожу свой, и тогда окончательный разгром много времени не займет.
Небесный обернулся на север.
– Вы что-нибудь ощущаете от высшего Водянистого Кессгана? Нашел он оставшуюся армию? Брат Серьез ее не видит.
– Как и я. Если он вступил в битву, следует полагаться на то, что враг будет задержан или даже отброшен.
Командующая чужеземцами женщина уже скакала, чтобы занять позицию на правом фланге. Что бы она там ни сказала своим солдатам, за этим не последовало ни криков одобрения, ни боевого рева.
– Она ими не управляет! – воскликнул брат Небесный.
– Похоже на то. Брат, вы видите, куда она направилась? Она понимает, что этот фланг недостаточно силен. Когда будете атаковать, направляйтесь прямо к ней. И убейте ее.
– К тому моменту она может оказаться в одиночестве – армия, похоже, готова кинуться врассыпную.
– Для им подобных это характерно, – ответила Воля. – Люди мало отличаются от грызунов – они так же кишат повсюду и при этом разделяют веру в то, что от угрозы лучше всего спасаться бегством. Нам нужно будет выследить всех до единого и избавиться от них – раз и навсегда.
– Я отправляюсь к своему авангарду, сестра. Мы встретимся снова, попирая трупы этих злосчастных выскочек.
– Да примет земля их кости, – кивнула она.
Военный вождь Голл окинул взглядом свой жалкий отряд всадников и, держа шлем под мышкой, подошел к Ханават. Рядом с ней, с безымянным пока ребенком на руках, стоял найденыш Рутт. Его худое лицо побелело от страха.
– Жена, – обратился к ней Голл.
– Муж.
– Сегодня я умру.
– Я знаю, – ответила она.
– Готова ли ты бежать от битвы? С нашим ребенком?
– Нет, – сказала она.
– Пожалуйста. Я прошу тебя.
