ситуаций. Нет, русские ещё более непредсказуемый народ, чем вы думаете! Мэр этого городка в момент кризиса оказался в Сингапуре. Да, да, в Сингапуре! По личным делам. Из Сингапура он прислал телеграмму о сложении с себя полномочий мэра. И муниципалитет отставку принял.
— Погоди, он бросил город замерзать? — Как и ожидалось, именно военный не смог поверить, что можно дезертировать с поля боя.
— Билл, я понимаю, что тебе это трудно представить. Всё равно, что мэр Сент-Луиса во время наводнения сбежал на Кубу. Это — Россия. И этим все сказано.
Госсекретарь презрительно фыркнула.
— А теперь представьте, сколько таким мэров и чиновников покрупнее сейчас бегут в аэропорты, — продолжил Крейг. — Разве мы можем допустить, чтобы нашего друга предали его же собственные люди? Нет, это было бы не честно. И политически невыгодно Америке. Этой стране выгодно, чтобы русские бульдоги не разбегались из-под ковра, как тараканы, а дрались до последнего. До последнего, способного хоть как-то управлять. Когда у русских обнаружится дефицит управленцев, возникнет необходимость, жизненная необходимость для нас, прежде всего, и человечества в целом, в организации внешнего управления этой неспокойной территорией.
Вице-президент прищурился, почесал бровь и, хмыкнув, произнёс:
— Крейг, ты единственный, кому могло прийти в голову заливать убегающий кофе обратно в кофейник! Безумная идея, но должна сработать. Давай по пунктам, что ты предлагаешь?
— Первое, пусть наш президент позвонит русскому президенту. Выразит соболезнование, озабоченность и поддержку. — Крейг перевёл взгляд на пресс-секретаря. — Телефонный разговор используем как повод для явления президента перед телекамерами. Заявление будет прямым и достаточно жёстким. — Улыбка госсекретарю. — Достаточно жёстким даже для тебя, Лиз. Мы объявим о наложении ареста на подозрительные счета, принадлежащие русским бюрократам. — Он обратился к Рону. — У ФБР достаточно данных на русских коррупционеров, держащих деньги в наших банках?
— Сколько угодно!
— Остальные подкинет ЦРУ, так, Стэн?
Последовал кивок шефа ЦРУ.
— Мы назовём всех чиновников, пакующих чемоданы — крысами бегущим с корабля и дезертирами, попирающим свой долг перед народом России ради лично безопасности. И временно аннулируем выданные визы. — Крейг повернулся к вице-президенту. — Президент выскажет уверенность, что его действия встретят поддержку у глав стран «семёрки». После чего обзванивает всех по очереди и добивается: первое, согласованных действий по удержанию русских в границах их страны, второе, переноса места и времени саммита. Если через две недели мы приедем в Сочи, как планировалось, это будет выглядеть как поддержка всему, что русский президент наворотит за это время. А этого допустить нельзя. Россию надо выставить виновницей кризиса, что недалеко от истины, и вызвать на «ковёр», что напрашивается само собой. Максимум — через три дня, — заключил он.
— Собрать саммит «семёрки» через три дня? — воскликнула госсекретарь.
— Да, Лиз. Экстренный саммит, посвящённый кризису в России. И пройдёт он в Токио.
— Почему в Токио? — Ещё больше удивилась она.
— Дадим шанс япошкам вернуть себе Курилы. Надеюсь, они его не упустят. Станут на пару миль ближе к России. Заодно потеснят китайцев.
Сенатор затрясся от нервного смеха.
— Крейг, ты дьявол!
— Погоди, Барни, я ещё не все сказал. Думаю, перед саммитом следует объявить о программе помощи России. — Он выдержал паузу. — А в Токио поставить вопрос ребром: спасение России от гуманитарной катастрофы в обмен на ядерные боеголовки. Без ядерного оружия Россия станет просто автозаправкой «Шелл», а не «энергетической империей», как мечтали в Кремле.
— Русского президента будет не так просто сломать, — вставил пресс-секретарь.
Крейг усмехнулся ему в лицо.
— Через три дня рухнет весь продовольственный импорт. Не забывай, что Россия уже давно не может сама себя кормить. Угроза голодного бунта и гражданской войны, которую развяжут группировки в элите, оказавшиеся запертыми в банке, под которой горит свечка, — вот два аргумента, которым ему нечего противопоставить.
— А если он объявит мобилизацию? — подал голос Бил.
— Председателю комитета начальников штабов должно быть известно, что мобилизация — это война, — жёстким голосом возразил Крейг. Смягчив тон и добавив иронии закончил: — К тому же нам всем известна милая привычка русского президента не показываться на публике, пока жар не утихнет. Не думаю, что на этот раз он изменит себе. Будет ждать, пока гражданская война не вспыхнет сама собой, или бунт сам собой не уляжется. Раньше мы его на экране телевизора не увидим. Кто готов со мной поспорить на сто долларов?
Госсекретарь фыркнула.
— Кстати, Лиз, Балтия — плохой вариант. — Крейг сразу же добавил ложечку дёгтя в кленовый сироп. — Как плацдарм для развёртывания наших войск — хуже не придумаешь. Бил, как самый военный из всех нас, подтвердит, что там слишком тесно. Но для демонстрации наших намерений прекрасно подходит. Роты химзащиты и двух эсминцев будет вполне достаточно. Почему бы тебе прямо сейчас не полететь в Ригу, Лиз? Как говорится, дамы — первыми. Ты же знаешь, я тайный поклонник феминизма, хотя и бывший офицер флота.
Госсекретарь растянула губы в резиновой улыбке. Глаза стали, как два ствола «кольта» сорок пятого калибра.
— Джек, теперь не только твоя жена, но и я знаю, что у тебя язычок, как у змеи.
— Я всего лишь предложил тебе сыграть первую скрипку, Лиз. Ты станешь спасительницей маленьких демократий Балтии от монстра терроризма. А люди такого не забывают. Когда станешь первой женщиной-президентом, не забудь про меня. — Он обратился к пресс-секретарю:
— Гордон, как ты смотришь на то, что к прилёту Лиз в Ригу в вечерних выпусках новостей будут орать о минах?
На вмиг побледневшем лице Гордона выступили веснушки.
— Утечка или официальное заявление? — спросил он.
— Утечка, черт возьми! Конечно же, утечка информации! Причём, в деталях, прямо указывающих на вину Москвы. — Он повернулся к вице-президенту. — У нас найдётся достаточно патриотичный практикант, который не сможет промолчать, увидев распечатку переговоров Игоря с Башней?
Он сознательно подставился, подкинув идею с утечкой непосредственно из Белого дома. На такое в канун выборов мог пойти только самоубийца.
Вице-президент, задумавшись, почесал бровь.
