Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
Заграждения на арке раздвинулись, и из них вышла девушка.
Длинное, узкое платье из фиолетовой ткани, которое она носила, было почти таким же прозрачным, как дым, и через него мы могли видеть белые очертания ее тела. Ее медные волосы струились по гладким обнаженным плечам. Босой ногой – белой, с синими венами – она успела ступить на ржаво-красный бухарский ковер, и остановилась.
Когда ее глаза встретились с де Гранденом, она застыла, глубоко вздохнув, и ее глаза расширились от испуга. Это был не стыдливый взгляд, – никакого смущения при обнаружении вины, или оттого что ее застали в неловкой ситуации. Скорее, это был взгляд человека, находящегося в ужасной опасности, – так она могла бы смотреть на гремучую змею, подползающую к ней.
– Значит… – выдохнула девушка, и я увидел, как тонкие складки ее платья плотно стягиваются на груди. – Значит, вы знаете! Я боялась, что вы это сделаете, но… – Она замолчала, когда де Гранден сделал еще один шаг к ней и развернулся, – так что правый карман его пальто оказался на расстоянии вытянутой руки от нее.
– Mais oui, mais oui, mademoiselle la Morte[293], – ответил он, церемонно поклонившись, но не вытащив руку из кармана. – Я знаю, что вы скажете. Теперь возникает вопрос: «Что мы будем с этим делать?»
– Послушайте, – Рочестер встал между ними. – В чем смысл этого непростительного вторжения?..
Маленький француз повернулся и с любопытством посмотрел на него.
– Вы требуете объяснений? Если объяснять по порядку…
– Послушайте, черт возьми, я самостоятелен, и никому не подчиняюсь. Мы с Элис любим друг друга. Сегодня вечером она пришла ко мне по собственной воле…
– En vérité?[294] – перебил француз. – Как она пришла, мсье?
Молодой человек, казалось, перевел дыхание, как бегун, пытающийся восстановить свое дыхание в конце жесткой пробежки.
– Я… я ненадолго уходил… – он запнулся, – и когда я вернулся…
– Бедняга! – сочувственно перебил его де Гранден. – Вы лжете, как джентльмен, но вы лжете очень плохо. Вы нуждаетесь в практике. Послушайте меня, я расскажу вам, как она пришла: этой ночью – я точно не знаю, когда, но после захода солнца, – вы услышали легкий стук у вашего окна или двери, и когда вы выглянули, – voilà, – это была прекрасная demoiselle[295]. Вы думали, что вам это снится, но красивые пальцы снова постучали по стеклу, и мягкие, прекрасные глаза посмотрели на вас с любовью. И вы открыли свою дверь или окно и предложили ей войти, чтобы воплотить свои мечты, поскольку не было никаких шансов, что она придет во плоти. Скажите мне, юный мсье, и вы тоже, милая мадемуазель, я верно излагаю факты?
Рочестер и девушка с изумлением уставились на него. Только подергивание век молодого человека и дрожь чувственных губ девушки свидетельствовали о том, что он говорил точно.
На мгновение наступила напряженная, звенящая тишина. Затем с негромким возгласом отчаяния девушка беззвучно шагнула к де Грандену и упала перед ним на колени.
– Сжальтесь… будьте милосердны! – умоляла она. – Будьте милосердны ко мне, – как когда-нибудь и вы будете надеяться на милость! Я прошу вас о такой мелочи! Вы знаете, кто я; если вы знаете, кто я, то знаете и почему я здесь – ныне проклятая тварь, которую вы видите!
Она уткнулась лицом в свои ладони.
– О, это жестоко, слишком жестоко! – всхлипнула она. – Я была так молода; моя жизнь была впереди. Я никогда не знала настоящей любви, пока не стало слишком поздно. Вы не можете быть так жестоки, чтобы вернуть меня обратно; вы не можете!
– Ma pauvre! – де Гранден положил руку на склоненную голову девушки. – Мой невинный, бедный ягненок, который встретил мясника, когда у него было право играть с барашком! Я знаю все, что нужно знать о вас. Ваша святая мать сегодня вечером сказала мне гораздо больше, чем ей думалось. Я не жесток, мое прекрасное дитя. Я сочувствую и печалюсь, но жизнь жестока, а смерть еще жестче. Кроме того, вы знаете, что должно быть в конце концов, если я не выполню свой долг. Если бы я мог совершить чудо, я бы растворил ворота мертвых и предложил вам жить и любить, пока отпущенное вам время не истечет, но…
– Мне все равно, какой должен быть конец! – девушка вспыхнула, откинулась назад, пока не села на ступни босых ног. – Я знаю только, что меня обманули в праве первородства женщины. Я нашла любовь сейчас, и я хочу этого… Я хочу этого! Он мой, говорю вам, мой… – Она сжалась, склоняясь перед ним. – Подумайте, что я хочу попросить! – Стоя на коленях, она взяла его ладонь и погладила ею по своей щеке. – Время от времени мне нужна маленькая капли крови – маленькая, крошечная капля, чтобы сохранить мое тело целым и красивым. Если бы я была похожа на других женщин, а Дональд был моим любовником, он был бы рад сделать мне переливание – дать мне целую пинту или кварту своей крови в любое время, когда я в ней нуждаюсь. Разве это много, когда я прошу лишь случайной капли? Просто каплю, время от времени; и время от времени – его живое дыхание…
– Убить его бедное больное тело, а затем уничтожить его юную, чистую душу! – мягко перебил француз. – Это не о живых, о которых я так много думаю, но о мертвых. Могли бы вы пожертвовать его покоем в могиле, когда он потеряет свою жизнь из-за вас? Могли бы вы лишить его мирного сна до рассвета Великого Божьего Завтра?
– О-о-о! – крик, раздавшийся из ее искривленных губ, был похож на вопль потерянной души. – Вы правы, – это его душа, которую мы должны защитить. Я тоже убила бы ее, как моя душа была убита ночью на болотах. О, сжалься, сжалься надо мной, дорогой Господь! Ты, кто исцелял прокаженных и не презирал Магдалину, пожалей меня, грешную, нечистую!
Жгучие мученические слезы падали между пальцами ее длинных, почти прозрачных рук, закрывавших глаза. Затем она объявила, похоже, набравшись храбрости для полного отречения:
– Я готова. Делайте то, что должны. Если это будет нож и кол, ударьте быстро. Я не буду кричать, если это поможет.
В течение долгого времени он смотрел ей в лицо, как, возможно, смотрел бы в гроб дорогого друга.
– Ma pauvre, – пробормотал он сочувствием. – Моя бедная, смелая, милая! – Неожиданно он повернулся к Рочестеру и резко объявил: – Мсье, я бы осмотрел вас и определил состояние вашего здоровья.
Мы изумленно воззрились на него, когда он расстегнул пижамную куртку молодого человека и внимательно выслушал его грудь, произвел перкуссию, сосчитал пульс, медленно-медленно поднимая его руку.
– Гм, – заметил он в конце обследования, – вы в плохом состоянии, друг мой. С медикаментами и более тщательным уходом, чем обычно у врача, мы можем сохранить вас в живых еще месяц. Опять же, вы можете умереть в любой момент. Но за всю свою жизнь я никогда не произносил пациенту смертный приговор с бо́льшим счастьем.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
