— Ну, если даже он будет молчать, я не уверен, что эта крошка будет делать то же самое.
— Будет, Шив, она будет молчать. Я знаю, что мы можем ей верить. Она так рада будет оказаться на свободе, что даже и не вспомнит о нас.
— Хотелось бы мне быть таким же уверенным, как ты, — кисло сказал Шивли. — Думаю, что, как только мы ее отпустим, нам следует добраться до дома Бруннера и убедиться в том, что он со своей старухой сел прямо на поезд или самолет и уехал в самые отдаленные места, которые можно себе представить, — в Монтану или в Мэн или куда-нибудь еще.
— Мы обсудим это, когда вернется Гови.
— Ладно. Да, а по телевизору было что-нибудь новое?
— Нет. Ни пресса, ни полиция, по-видимому, ничего больше не знают. Все время повторяют одно и то же.
— Что же, по крайней мере, нам есть за что благодарить судьбу. Думаю, что мы в хорошей форме. Если не считать этого тупицу Бруннера, который потерял голову и слинял. — Шивли напряг мышцы обнаженной груди. — Господи, из-за этой беготни у меня даже аппетит разыгрался. Похоже, этот сэндвич, что ты держишь в руке — именно то, что предписал мне врач. Что это такое?
— Сыр с колбасой, — Мэлон предложил Шивли сэндвич. — Вот доешь, я только кусочек откусил. Что-то не хочется есть.
— Ты уверен? Ладно. — Шивли взял сэндвич и откусил от него. Пережевывая, он смотрел на Мэлона. — Что такое, приятель, ты нервничаешь?
— Нет. Возможно, спешу поскорее сдвинуться с места, тем более когда почти все уже кончилось. Только и всего.
— Не принимай близко к сердцу. Скоро мы уже будем в пути, и с добычей. — Он облизнул потрескавшиеся губы. — Я хочу пить. Думаю, что мне следует выпить, откинуть копыта и посмотреть, есть ли там что-нибудь еще по телевизору.
— Ладно. Не заменишь меня на время? Не могу усидеть на месте. Хочу прогуляться. Подышу воздухом и разомнусь. Может быть, встречу Гови, когда он будет возвращаться.
Шивли задержался у двери на кухню и подмигнул.
— Давай, давай, приятель. Только вы с Гови не забудьте вернуться. Треть этих денег принадлежит мне.
— Треть? А как насчет Лео?
— Ты что, чокнутый, что ли, приятель? Его уже можно не считать. Он вышел из нашей компании. Он не получит ничего, кроме денег на выезд из Лос-Анджелеса.
Мэлон пожал плечами.
— Как хочешь.
Он вышел из домика, прошел мимо дубовой рощицы и пошел вверх по тропе, ведущей из долины к гребню холма. Оказавшись наверху, он пошел более определенно — по травяному плато к вьющейся вокруг горы Джалпан тропинке.
Он не открыл Шивли истинной причины своей прогулки. Он хотел не поразмяться, а найти Лео Бруннера. Ему было жаль старика. Бруннер — хороший парень, честный и прямой, и его испуг и паника были вполне понятны. Большинство людей с возрастом становятся все более консервативными. И больше боятся нарушить закон. Поддавшись импульсу, Бруннер захотел избавиться от всякой ответственности за то, что совершил Фан-клуб.
Мэлон чувствовал, что Бруннера надо разыскать и поговорить с ним. Также считал, что только он один сможет ободрить Бруннера, убедить его, что бояться нечего, кроме как только самого страха, как сказал великий Президент. Мэлон был уверен, что Шивли легко мог бы догнать Бруннера и смог бы с ним поговорить, если бы только Бруннер захотел говорить с Шивли. Не приходилось сомневаться в том, что Бруннер недолюбливал Шивли, боялся его и, вероятно, не хотел иметь с ним никаких дел, Вероятно, Бруннер заметил, что Шивли гонится за ним, спрятался и оставался в укрытии, пока Шивли не прекратил поиски и не вернулся в домик. После этого Бруннер, вероятно, пошел дальше, к Лейк-Мэтьюс-драйв, где он, возможно, собирался поймать машину и доехать до Риверсайда, а оттуда на автобусе до Лос-Анджелеса.
Добравшись до горной тропы, Мэлон ускорил шаг, будучи уверенным, что догонит старика. Возраст Бруннера, несомненно, должен был сказаться, несмотря на его утверждения о том, что он всегда держал себя в форме при помощи здоровой пищи и упражнений. Ходьба оказалась утомительной даже для Мэлона, и он был уверен, что Бруннер будет делать частые остановки, чтобы передохнуть.
Мэлон был уверен, что как только он найдет старика, он сможет уломать его вернуться в домик до вечера, когда они смогут более тщательно спланировать свои действия и уйти, так же как и пришли сюда, вместе. Еще одна приманка: надо напомнить Бруннеру, что как только он вернется, его доля выкупа будет восстановлена. Также, по крайней мере сейчас, Бруннера надо заставить понять, что он должен подчиниться приказу Шивли насчет того, чтобы исчезнуть на ближайшее время. Мэлон считал ненужной эту предосторожность — он твердо верил, что на Шэрон можно положиться в том плане, что она не выдаст Бруннера, — и все же Шивли надо было умиротворить, чтобы он не стал более поднимать вопрос об ужасном альтернативном решении этой проблемы.
Шагая вперед и выглядывая старика по обеим сторонам тропы, Мэлон повторял про себя аргументы, при помощи которых он успокоит Бруннера, так что они вместе вернутся в Мас-а-Тьерра.
Кроме всего прочего, Мэлону хотелось рассказать Бруннеру о деле Арманда Пельтцера, инженера из Антверпена, который попал в анналы криминальной науки за то, что создал изощренную схему избавления от обвинения в убийстве. Чтобы убрать мужа женщины, которую он любил, Пельтцер в качестве убийцы использовал своего брата Леона. Под руководством Пельтцера его брат изменил внешность, поменял одежду и имя — стал другим человеком, — пригласил жертву на деловую встречу и убил. После этого брат снова стал самим собой. Преступление было совершено человеком, которого не существовало. Полиции некого было искать.
Прекрасно.
Поднимаясь по горной тропинке, Мэлон упивался этим случаем.
Дело Пельтцера было прототипом схемы, которую он придумал для Бруннера. Он расскажет Бруннеру о загадке Леона Пельтцера. Он убедит Бруннера сообщить своей жене, что, поскольку он подозревается в мошенничестве, ему надо исчезнуть до тех пор, пока не будет найден истинный виновник. Бруннер должен добиться помощи от жены. Затем, создав себе новую внешность, может быть, даже сделав пластическую операцию, взяв себе новое имя, как это сделал брат Пельтцера, устроившись в другой квартире и найдя себе другую работу, Бруннер сможет безбоязненно жить в Лос-Анджелесе и поддерживать контакт с женой. И через год-два или когда-нибудь в будущем, когда о похищении Шэрон Филдс все забудут, Бруннер сможет снова стать самим собой.
Он непременно должен рассказать об этом Бруннеру. Он знал, что Бруннеру это понравится и даже Шивли и Йост не будут против.
Освежив в памяти дело Пельтцера и развив его по отношению к Бруннеру, Мэлон почувствовал, что его настроение значительно улучшилось.
Затем он обнаружил, что добрался до знакомого участка леса — травяная прогалина, слева крутая скала, а справа густая чаща, где они спрятали багги.
Мэлон остановился, чтобы передохнуть, уверенный, что Бруннер уже недалеко и он догонит его через несколько минут. Он был особенно в этом уверен потому, что, в отличие от Шивли, которого беглец избегал, с ним Бруннер встретится с удовольствием. Бруннер знает, что Мэлон — его друг и союзник, который всегда был с ним заодно.
