одной из местных таверн. Проверяли себя на устойчивость. Кого-то отрубало после пары глотков, кто-то держался на ногах даже спустя пол бутылки. Правда, терял возможность связно говорить.
Проскисиолог был из стойких. В юные годы перепробовал весь ассортимент таверн южного района. Одногруппники звали его Пьяным королем.
Джеймс сделал глоток, распробовал пойло на языке. Вроде оно. Пелена спала с глаз. Отлично.
Он пошатнулся, схватил стакан с другой бутылкой и вернулся в гостинную.
На столике у камина лежал мешок. Края закрытых конвертов выползали на темное дерево.
Проскисиолог поставил «утреннюю дозу» и пододвинул стул.
Письма удручали. Все — от написания до чтения — вгоняло Джеймса в печаль.
Рука порылась в конвертах и достала самый важный. На нем виднелось имя «Роза Вельвова». Его жена и любовь всей жизни. Она приняла его, когда проскисиолог решил остепениться. Поддерживала все начинания и подарила двух чудесных детей: Джеймса младшего и Калана. Первому на днях стукнуло пять лет, второму не было и года.
Полгода назад Джеймс выгнал семью из дома, оплатил поездку в ближайшую баронию и пристроил в прекрасном поместье. Он купил его пару лет назад для отдыха от быстрой жизни в столице.
Раньше они с Розой списывались два раза в неделю. Затем один раз в неделю, через месяц раз в две недели. И теперь раз в месяц.
Проскисиолог вскрыл конверт ножом, вытащил письмо и замер на первой строке. Взгляд отказался опускаться на чернильные буквы. Сердце сдавило в груди. Он отложил письмо. Прочитает позже. Главное не сейчас.
Джеймс читал остальные письма в тишине. В левой руке вращал стакан с недопитым напитком. В груди вновь завязался клубок. На этот раз намного туже.
Он бросил взгляд на бутылку, которую взял с кухни вместе со стаканом.
«Кадаицин. Обезболивающие», — гласила надпись.
Им поили солдат, потерявших конечности на Южно-Острокийской войне. Сильное средство. Пары капель хватало, чтобы подавить боль от вздутой от огня кожи.
Одна капля упала в пойло. Вторая, третья, четвертая, пятая. За шестой устремился ручей, добавляя в оранжевую жидкость красноту и окрашивая ее в цвет вечернего заката.
Джеймс умирает. Медленно и мучительно. Все началось с насморка и частого кашля. Он ходил к лекарям, но они разводили руками. Полгода назад проскисиолог с трудом поднялся с пастели. В тот день осознание стрелой пронзило сонный разум: ему осталось не долго.
Случайные связи и буйная молодость не прошли без следа. Здоровье безвозвратно потеряно.
Забавно. На лице растянулась болезненная ухмылка. Проскисиолог ждал удара в спину, нападения со стороны собственных слуг. Практики редко доживали до старости, а их смерти нельзя было назвать милосердными. Кто же знал, что Джеймс погибнет не от чудовищ из грез. Что его погубят его же действия.
Жизнь любила подобные шутки. В ответ люди или плакали, или смеялись. Он смеялся.
Джеймс потратил полгода на накопление денег и сбор союзников. Большую часть золота проскисиолог откладывал на случай смерти. Дети и жена получат не только лавку с домашними животными и дом. Все его деньги, все имущество, все связи, все связанные феи. Им достанется все.
За один глоток опустошил стакан, и боль отступила. Не надолго. Этого хватало на первую половину дня. После обеда все будет хуже. Намного хуже.
Чутье забило тревогу. Что-то внутри подсказывало: сегодня он может не пережить.
Проскисиолог поднялся в кабинет на втором этаже и сел за письменный стол. Макнул ручку в чернильницу. Кончик застыл в миллиметре от чистого листа. Письма... Джеймс никогда не умел писать чувственные письма. Каким начало должно быть?
«Роза. Моя прекрасная Роза», — резко замотал головой.
Нет. Это не в его духе. Слишком фальшиво. Слишком слащаво. Время поджимало. Впереди ждала встреча с обреченным и Почтенной. Вместо выразительного послания он черкнул одно слово:
«Прости».
Глава 37. Разрыв
Ударная волна вместе с огнем толкнули Сэмюэля в спину. Взрыв сдул все звуки, остался протяжный звон.
Парень пролетел секунду. Нога зацепилась за землю, и он покатился. В глазах вращался мир. Фигура удивленного проскиолога взлетала вверх, чтобы через миг показаться снизу. Она стремительно приближалась.
Сэмюэль подогнул левую руку с тростью ближе к груди. Правая болезненно хрустела при ударе о землю. Коленки, живот, бока. Острые осколки обжигали кожу при приземлении.
Полет длился вечность. Парень в полной мере прочувствовал все. Каждый камешек на земле. Каждый вонзившийся в плоть обломок.
Краем глаза заметил: Джеймс отпрыгнул в сторону. Сэмюэль пролетел мимо. Уперся рукой с тростью в землю, чтобы остановиться. Деревяшка треснула пополам, но дело сделала. В руке осталась рукоятка с острым концом.
Он встал на одно колено. Проскисиолог стоял в трех метрах от него. У ног сидела Минди в белой оболочке.
Сейчас или никогда! Сэмюэль замахнулся для удара остатком трости о землю. Взмолился богам, чтобы сработало, и...
Удар ногой прилетел в живот. Джеймс за секунду понял его намерение.
Парень перекатился. Занес трость и... Снова удар. На этот раз в лицо. Со всей силы. Сэмюэль на миг потерял сознание и пропустил удар кулаком в висок.
Мир взорвался разноцветными фейерверками, искры пробегали меж силуэтов. Он чудом разглядел блестящее лезвие. Упал и откатился в сторону.
