вряд ли можете утверждать, что в наших частях нет ни одного вражеского лазутчика. Следовательно, ваша задача состоит в том, чтобы такие лазутчики, если они есть, не узнали о дате наступления заблаговременно, и тем более, чтобы они не смогли об этом сообщить противнику»[954]. Л. А. Говоров поставил перед чекистами задачу предотвратить распространение данных о ходе подготовки и начале операции «Искра», бдительно следить за сохранением военной тайны, вместе с политаппаратом вести разъяснительную работу в войсках, воспитывать у бойцов чувство боевой и политической бдительности.
На совещании состоялся серьезный разговор А. Жданова с чекистами не только фронтового и армейского, но и дивизионного звена. Приводились конкретные факты попыток фашистских агентов внедриться в боевые воинские части.
Фронтовым органам безопасности было известно о том, что с началом войны активизировалась деятельность украинских националистических групп, прежде всего Организации украинских националистов (ОУН). Германская разведка стала их широко использовать для создания шпионских, диверсионных и террористических групп на советской территории. Помимо ОУН действовали и другие националистические организации: Украинская национал-демократическая организация, Украинская военная организация, Украинское националистическое объединение и другие, ставшие филиалами немецких разведывательных органов. Деятельность их, и прежде всего ОУН, была строго законспирирована[955].
В декабре 1942 г. группу изменников родины, состоявшую из пяти бывших членов Организации украинских националистов (ОУН), разоблачил особый отдел 86-й стрелковой дивизии. Эту вражескую группу оуновцев возглавлял матерый агент, работавший на фашистов еще в панской Польше. Изменники не успели узнать о планах подготовки операции «Искра», но их намерения бежать к врагу могли совпасть с ее началом, что нанесло бы нашим войскам большой вред.
Понимая необходимость постоянного взаимодействия работников оперативного и разведывательного отделов, отдела связи, штабов артиллерии и бронетанковых инженерных войск, Л. Говоров разместил их в соседних кабинетах. Он провел совещание с начальниками этих отделов и поставил им задачи. Отдельно были поставлены задачи начальнику разведотдела фронта генерал-майору П. П. Евстигнееву. Говоров еще раз напомнил ему, что разведка – это глаза и уши, не только необходимое, но и обязательное условие в подготовке боевой операции, и попросил его мобилизовать своих подчиненных на оперативный сбор необходимых данных о войсках противника.
Руководство, планирование и организация взаимодействия всех видов и средств разведки фронта, включая разведку Краснознаменного Балтийского флота и штаба партизанского движения, осуществлялись из Смольного. Сюда же поступали все разведывательные сведения о противнике. В оперативной группе они тщательно изучались, анализировались и обобщались, а затем докладывались начальнику штаба, командующему и членам Военного совета. Оперативная группа внимательно следила за обстановкой на других фронтах, за перегруппировками вражеских войск. Эти данные содержались в сводках разведывательного управления Генерального штаба Красной армии, которые ежедневно передавались из Москвы по телеграфу.
Разведывательный отдел фронта ежедневно изучал полученные из Центра подробные данные о положении на всем советско-германском фронте, он первым узнал о контрнаступлении наших войск под Сталинградом, окруживших 22 вражеские дивизии. Из разведсводки Центра стало известно, что гитлеровский генерал-фельдмаршал Манштейн, который осенью готовил захват Ленинграда, переброшен под Сталинград, назначен командующим вновь созданной армейской группой «Дон». Туда передислоцировался штаб и некоторые соединения 11-й немецкой армии.
Во второй половине ноября генерал-майор П. П. Евстигнеев поручил подполковникам A. Г. Колганову и A. Г. Зеницкому глубоко проанализировать все разведывательные сведения о составе группировки и намерениях противника на ближайшее время. П. П. Евстигнеев постоянно интересовался ходом работы, проверял достоверность полученных сведений. Вскоре данные о противнике были готовы и доложены начальнику штаба фронта.
Основываясь на них, Военный совет фронта оценил обстановку под Ленинградом следующим образом: «1. После окончания операций на Мгинско-Синявинском и Невском направлениях группировка противника непосредственно перед фронтом осталась почти без изменения – девять пехотных дивизий на каждом участке фронта и пять пехотных дивизий на Карельском перешейке. Не вполне ясна в настоящее время группировка оперативных резервов противника в глубине. Данные о противнике <…> дают основания полагать, что противник перед фронтом на ближайшее время наступательных задач крупного масштаба не ставит и ударной группировки для этих целей не имеет. Его боевая активность в настоящее время ограничивается действиями бомбардировочной авиации, в частности ночной, по нашим коммуникациям и гор. Ленинграду, а по наземным войскам безуспешными попытками вернуть утраченные позиции на левом берегу р. Нева у Московской Дубровки и на правом берегу р. Тосно в районе Ивановского. Таким образом, обстановка, складывающаяся на фронте, создает благоприятные условия для подготовки и проведения нашей наступательной операции»[956].
Несколько позднее стали известны и остальные предложения Военного совета фронта, представленные Ставке 22 ноября 1942 г. В этом документе ставилась задача о проведении новой наступательной операции с целью прорыва блокады Ленинграда. Оценивая различные направления для нанесения удара, Военный совет указал, что наиболее выгодным является наступление на шлиссельбургском направлении (на участке 1-й Городок – Шлиссельбург) с шириной прорыва фронта противника 10 км. Для Волховского фронта соответственно на участке Липки – Мишкино. Противник в этом случае лишался возможности наносить фланговые удары по нашим наступающим войскам со стороны Ладоги.
Военный совет считал необходимым изменить характер взаимодействия Волховского и Ленинградского фронтов. В августовско-сентябрьских операциях, отмечал Военный совет, действия Ленфронта, в силу малочисленности его ударной группировки, оказались в полной зависимости от действий Волховского фронта как по выбору направления удара, так и по срокам проведения. Для успеха операции необходимо было подготовить достаточно мощный встречный удар войск Ленинградского фронта. Кроме этого, оба фронта должны были одновременно наносить удар по противнику и нести равную ответственность за ход и исход наступательной операции.
Военный совет Ленфронта решил создать ударную группировку. Большинство этих сил и средств могли быть изысканы на месте, требовалось только увеличение числа стрелковых соединений. Поэтому Военный совет просил Ставку ВГК, в случае одобрения его плана наступательной операции по прорыву блокады, усилить фронт 3–4 стрелковыми дивизиями и, кроме того, доукомплектовать материальную часть недавно созданной 13-й воздушной армии.
Ставка ВГК изучила представленный Военным советом Ленфронта замысел операции и дала разрешение на ее проведение. Об этом в час ночи 2 декабря 1942 г. было по телеграфу сообщено командующим Волховским и Ленинградским фронтами. Ставка приказала создать ударную группировку Волховского фронта в составе 2-й ударной армии, которой командовал генерал-лейтенант В. З. Романовский. Ударную группировку Ленинградского фронта представляла 67-я армия генерал-майора М. П. Духанова. Ответственность за ее подготовку к операции возлагалась на командующего фронтом генерал-лейтенанта артиллерии Л. А. Говорова. Был установленный срок готовности операции – к 1 января 1943 г.
Наступила горячая пора подготовки к операции «Искра». Командующий фронтом считал, что успех ее в большой мере зависит от хорошо организованной активной разведки. Она всегда находилась
