идти ему навстречу?
— Должна, — безапелляционно ответил ей за меня сам Ефим, — иначе она мещанка!
Конечно, все присутствующие захихикали — а сами «любовнички» густо покраснели. Похихикав, вся пара десятков глаз в нетерпеливом ожидании уставились на меня.
Так, так, так…
Блин и четырнадцати лет нет, а всё туда же! Впрочем, некоторые её сверстницы — уже замужние и по пару раз рожавшие. Вот, только этого мне не хватало — так сказать, от безделья…
Ну и что делать?
Ответить им: «Детки! Не трахайтесь, ни за что! Это вредно для организма». Или же: «Да хоть затрахайтесь, вы все на здоровье»?
В первом случае не послушаются, ни за что… Авторитет потеряю — за пустобреха проканав, на слова которого можно забить.
Во втором — с удовольствием последуют совету… Вот, только сколько поломанных судеб будет на моей совести? А что скажут мне за такое «половое воспитание» их родители, другие родственники или просто соседи, знакомые?
Ведь, это не столица: здесь, некоторые «шутки» — могут не понять и прогнать «воспитателя» дубьём из города.
Вообще, ничего не говорить? Ну и какой из меня тогда «вожак» — комсомольский лидер, если на первый же «простейший» — по мнению молодёжи вопрос, ответить не могу⁈
Медленно и вдумчиво, «жуя» каждое слово говорю, глядя поочерёдно в глаза каждому:
— Прежде всего, между комсомольцем и комсомольцем должна быть человеческая любовь! А не просто скотско-плотское влечение — как у животных: пришло время случки — телушка или сучка встала раком и послушно раздвинула ноги перед самцом.
Помолчав дождался, когда Ефим, поглядывая на Катю, облизнул губы:
— Между нами… Мы с Катериной друг друга любим и хотим жениться, как только это можно будет по закону.
Та, несколько неуверенно кивает, подтверждая. Я, развожу руками:
— Ну, тогда… Вам решать. Совет, да любовь — как говорится!
Обращаясь ко всем:
— Главное, что? Комсомольцам-парням не следует западать на каждую встречную «дырку» — помня про опасность венерических заболеваний, а комсомолкам-девушкам — не следует подставлять её первому встречному-поперечному, помня кроме гонореи с сифилисом (после которого нос проваливается), ещё об возможности нежелательной беременности.
Одна комсомолка из задних рядов — лет, как бы не двенадцати, видно не подумав, пропищала:
— Так, завсегда аборт в случае чего можно сделать!
Оставил её слова без внимания, но в завязавшейся перепалке меж «лучшей половиной» нашей ячейки — вижу какое-то легкомысленное к подобным делам отношение…
Нехорошо это!
После собрания же, я попросил Ефим и Катю остаться и, со всей возможной резкостью, им заявил:
— Если парень и девушка друг друга любят по настоящему — то они сами должны решать такие вопросы, а не спрашивать совета у постороннего — уходя от ответственности!
«Сладкая парочка» просто не знает от стыда куда деваться.
— Если же человек задаёт такие вопросы, значит — он ещё не достиг половой зрелости. Короче — рано вам ещё! Целуйтесь на здоровье, да жимкайтесь сколько угодно, а «это»… НИ-НИ!!!
Однако, любые слова — при выбросе гормонов, что ветер: в одно ухо влетело — в другое вылетело.
— Главное, не наделать по молодости глупостей, которые потом не исправить.
Как бы, так… Хорошенько подумав, говорю:
— Ладно, ничего не поделаешь! Хоть, времени у меня в обрез, придётся устроить для вас всех экскурсию — для большей наглядности.
* * *
Через неделю, предварительно съездив туда сам и договорившись, свозил всю ульяновскую ячейку в Нижний Новгород. Кроме ознакомления с достопримечательностями самого города, посещения губернского исполкома РСКМ и связанных с этим организационных мероприятий, сходили всей толпой к врачу-венерологу — «полюбоваться» на его пациентов… Естественно, за всё было щедро заплачено и, врач с готовностью предоставлял на всеобщий обзор — наиболее «наглядно» выглядевшие «случаи» своих пациентов, которых я тоже материально заинтересовал.
Заранее предупредил:
— На всё смотреть — широко открыв глаза. Замечу, кто зажмурится — исключу из ячейки комсомола, как слабодушного.
Многих рвало — аж кишки выворачивало, но ничего…
Не «жмурились»!
Затем, посетили абортарий… Аборты в Советской России были разрешены и заведение это, увы, отнюдь не пустовало. Опять же: за деньги всем «заинтересованным сторонам» — нам позволили быть свидетелями нескольких детоубийств.
Да, жутко!
Наши парни не «жмурились»… Они падали в обмороки целыми стройными рядами, как кисельные барышни при виде свежезарезанной курицы. Их приводили в чувство нашатырём и заставляли смотреть вновь. После «мероприятия», я утешал таких:
— Это не от недостатка мужества, отнюдь! А из чувства сопереживания к детям, которых — не дав даже на свет родиться, убили с особой жестокостью. А к этим тупым похотливым дурам — мамашам-убийцам, у нас с вами — никакой жалости нет.
— Убивать надо таких мамок… — ревели хором Санька и Ванька, размазывая по щекам слёзы и сопли, — на части рвать — как этих… Ручки, ножки… Шевелятся! Ыыыы!!!
— Согласен! Убивать надо таких, вместе с теми — кто им ребёнка заделал, «удовлетворяя свои половые потребности» — а сам в кусты.
На Ефима Анисимова было страшно смотреть, а сам он сквозь землю был готов со стыда провалиться.
Воспитывать надо «таких», воспитывать… Свободу народу дали, а как при ней жить — рассказать забыли. Пришлось потом товарищу Сталину…
Ну, тут уж — как получилось!
«Как всегда» получилось…
Денег конечно я потратил — просто немерено, на такое «половое воспитание». Но ни доли секунды не сожалел: если хоть одного будущего человека я спас таким образом, или хотя бы предостерёг от неверного шага — исковеркавшего его дальнейшую жизнь, значит они не пропали втуне.
Чуть потеплело на свежем воздухе и, я велел Барону поднажать на спорт — чтоб энергия у молодёжи — не вокруг «места», что пониже пупа вертелась, а тратилась рационально и с пользой. Близ импровизированного футбольного стадиона, силами комсомольцев и им сочувствующих был возведён целый спортивный городок — где всяк желающий мог совершенствовать свою физическую культуру и поменьше страдать по пиз…
По «тому самому».
* * *
Мой названый отец вторую половину апреля был вельми опечален…
17 апреля ГПУ был арестован гражданин Белавин Василий Иванович, среди православных России более известный как патриарх Тихон. Официальное обвинение «собирание из недостоверных источников и распространение сведений, имеющих целью дискредитировать Советскую власть». Кроме этого, власти обвиняли патриарха в том, что в своем послании к верующим — он призывал к противодействию при изъятии церковных ценностей.
— Что будет, что теперь будет… — печально качал
