- Ты уже достаточно взрослый, чтобы самому приниматьрешения.
Илья благодарно поднял глаза к потолку.
- Какое счастье, это, наконец, свершилось!
Мать улыбнулась и дала ему лёгкий подзатыльник.
- Ты сам виноват, что до таких лет дожил, а этотолько свершилось, - сказал отец.
Людмила Алексеевна с грустью сказала:
- Но Свету мне жаль, у неё столько надежд было на вашбрак. Она страдает, Илья.
- Мама, Света успокоится. И думаю, очень скоро, кактолько в Париж вернётся. Я ей не нужен. Я серьёзно говорю. У нас с нейполностью противоположные взгляды на жизнь. Когда-то были одинаковые, а потомразошлись. Нам даже говорить не о чем. Мы в последние полгода с трудом находилитемы для разговоров, когда оставались одни. Только о работе.
- Как всё это грустно...
- Мамочка, - Илья обнял её за плечи и поцеловал ввисок. - Грусть - состояние временное.
- А с Кснией у вас как? - спросил КонстантинАлександрович, внимательно присматриваясь к сыну.
- А Ксюшу я люблю. И даже если у нас что-то когда-тобывает не так, мы всё исправим. Вот с ней я хочу исправлять, даже если и изпоследних сил.
Родители переглянулись, но их взгляды Илья расценитьне успел, потому что Ванька вдруг воскликнул:
- Папа, смотри какая машина!
Говоровы-старшие слегка вздрогнули. Илья реакциюродителей заметил, но решил сделать вид, что ничего не произошло. Обернулся ипосмотрел. Ванька восторженными глазёнками смотрел на модель автомашины началавека. Отцу её подарил какой-то давнишний знакомый, любитель подобныхбезделушек.
- Вижу, красивая.
- Здоровская машина, - ещё раз сообщил Ванька, иподбежал к Илье, продолжая оглядываться на машинку. - У меня такой нет.
- А тебе и не надо, с ней играть нельзя.
- Почему?
- Потому что она старинная.
- Старая?
- Старинная.
- Она сломается, если я с ней играть буду?
- Ну, если ты будешь играть, то точно сломается.Твоих игр даже паровоз не выдержал, а он железный был.
Людмила Алексеевна улыбнулась.
- Ванечка, а ты нас помнишь?
Ванька влез к Илье на колени и задумчиво посмотрел.Потом кивнул.
- Помню. Вы меня пирогами кормили, с ягодками.
Говоров захохотал.
- Пироги ты не забыл, да?
- Ещё на речку ходили!
Илья пригладил его волосы, растрепавшиеся под шапкой.
- Мам, покорми нас. Он в садике не ел.
Людмила Алексеевна поспешила на кухню, а Илья черезнесколько минут и Ваньку к ней отправил, а сам остался наедине с отцом.
- Ну что?
- Что? - разулыбался Илья.
- Довольным выглядишь.
Говоров слегка пыл поубавил.
- Всё не так плохо, как я ожидал, пап. И вот от этогомне плохо, если честно.
- То есть?
- Да вот думаю, стоило ли... Нужно было ещё тогдарешиться, а я не решился. Банально струсил.
- Судить не мне, конечно, - Константин Александровичподнялся и прошёл к бару. - Тебе налить?
- Немножко совсем, мне за руль.
Отец подал ему бокал и повторил:
- Не мне судить, я не знаю, как и что у вас было. Номожет и к лучшему, что разошлись тогда.
- Мы не разошлись.
- Не важно. А то знаешь, как бывает... Намудрят,наворотят, а страсть такая штука - разум затуманивает, но проходит быстро. Атак можно надеяться, что на самом деле понимаете, что делаете.
- Конечно, ты прав, пап, не поспоришь, вот толькопока мы чувства проверяли - ребёнок страдал. - Илья кашлянул в кулак. - Пап, ясказать тебе хотел... Я Ваньку усыновлю. - И посмотрел на отца.
Тот сделал небольшой глоток, секунду тянул, потомпожал плечами.
- Если вы так решили... Это теперь уже ваше решение,а не моё или чьё-то ещё.
Илья кивнул, вполне удовлетворённый ответом отца.
Константин Александрович сел, потом оглянулся надверь, которая вела в кухню и спросил, чуть понизив голос:
- Отец его кто?
- Я.
Говоров-старший удивленно приподнял бровь.
Илья поставил пустой бокал на столик и хлопнулладонью по мягкому подлокотнику.
- Я никому ничего объяснять не собираюсь, пусть чтохотят думают. Понимаю, что скрыть вряд ли удастся... да и ладно. Он Говоровымбудет.
- С отцом его проблем не будет?
- Все проблемы я решу. Это мой сын.
Константин Александрович кивнул.
- Матери скажи. Сам.
- Скажу. Думаешь, она против может быть?
- Не думаю. Но скажи ей сам.
Илья кивнул.
- Только учти, - продолжил отец, - ребёнок - этосерьёзно. Разводятся с жёнами, а не с детьми. И тогда уже без разницы должнобыть, свои они или чужие.
- Папа, какой развод?
- Ты на меня глазами не сверкай, я тебе на будущееговорю. Ладно, давай о деле. Что ты надумал?
Через некоторое время в гостиную заглянула ЛюдмилаАлексеевна и позвала Илью за стол, тем самым оборвав беседу. Илья вопросительноглянул на отца, а тот кивнул.
- Иди, самое главное обсудили.
Ванька сидел за столом, поджав под себя ноги, чтобыбыть выше и с удовольствием поглядывал на банку с печеньем.
- Чем нас кормят? - Илья сел на соседний с Ванейстул, потом посмотрел на ребёнка. - Ты нормально сидишь?
Тот кивнул и указал на печенье.
- Смотри какое, я люблю из банки.
- Опять о сладком думаешь?
Людмила Алексеевна поставила перед ними тарелки.
- Ваня, тебе попить налить? Илья.
- Сок есть? Немного налей ему.
Она налила в стакан сок и присела за стол.
- Расскажите мне, как вы живёте.
Илья пожал плечами, наблюдая за тем, как Ванька ест.
- Хорошо, мама, ты не волнуйся. Всё у нас нормально.
- Мама нас котлетами кормит, - сказал Ванька,аккуратно накалывая на вилку макаронины.
Илья рассмеялся и кивнул.
