улыбался.
— Пойдем, — обратилась она к нему, — княгиня добрая пани, красивая и милостивая. Она одна, нет у нее ни мужа, ни подруг; скучно ей, и развлекается она песнями да сказками; ей любопытно будет послушать твои рассказы о далекой стране, где ты был. Я тебя сведу к ней.
Власту неприятно было приглашение старухи, но отказать не хотелось; он утешал себя мыслью, что священнику не следует избегать людей, которых, может быть, сумеет обратить в христианство.
Старуха с Властом прошли один двор и, открыв боковую калитку во второй двор, где стоял дом молодой княгини, вошли туда вместе.
Весь дворик зарос зеленью, точно садик, везде было посажено много цветов. Внутри двора было совсем тихо. Посередине стояла старая липа, на которой висело несколько клеток из лоз с поющими в них птичками. Здесь же свободно расхаживала молодая серна, пощипывая травку, и, увидев входящую Срокиху, остановилась, подняла голову с черными глазенками и топнула ножкой… Но, заметив за ней еще кого-то, испугалась и быстро убежала в противоположный конец сада.
Старуха приказала Власту подождать здесь, приглашая его сесть на скамью, что стояла около дома, а сама пошла предупредить княгиню.
Из окон дома, выходящих во двор, выглянули несколько женских головок и спрятались… Присматривалась к нему и молоденькая ручная серна, то приближаясь, то опять убегая, а над головою его щебетали птички.
После довольно долгого отсутствия опять появилась старуха, делая знаки Власту следовать за ней.
Пройдя две пустые комнаты, Власт вошел в третью, большую горницу, всю украшенную коврами и массой цветов, с окнами, выходящими на зеленый дворик. Там жила Горка.
В ожидании гостя она стояла посередине комнаты, скрестив руки на груди, во всей ее осанке было что-то серьезное, почти мужественное, но это не мешало ей быть очень красивой.
Сходство ее с Мешком было поразительное, и с первого взгляда можно было узнать в ней сестру князя. Только она была еще красивее. В глазах светился тот же ум, в лице то же выражение задумчивости и гордости.
Она была одета в яркое платье, с веночком на голове, которого девушки никогда не снимали. Княжна быстро и с любопытством взглянула на Власта, остановившегося у дверей.
Старуха, упав к ногам княжны, велела сделать то же и Власту, что он и исполнил. Не успел он еще промолвить слово, как старуха уже начала рассказывать Горке о его двенадцатилетней неволе, жалуясь, что немцы сделали его слабым и хилым.
Княжна долго стояла молча, но наконец решительным голосом спросила его, мучили ли его немцы?
— Никакая неволя не красна, — ответил Власт, — но и среди врагов есть добрые люди, милостивейшая княгиня.
Горка покачала головою.
— А далеко вас загнали? — спросила она.
Тогда Власт начал рассказывать ей о том, как жил при цесарском дворе, в многолюдной стране, где нет зимы и где все так красиво.
Упоминание о цесаре, о далеких краях, о диковинках страны очень заинтересовало княгиню, и она обо всем стала расспрашивать Власта и с напряженным вниманием его слушать.
Рассказ юноши, к которому с большим любопытством прислушивалась и Срокиха, вероятно, продолжался бы долго, но шум во дворе возвестил о прибытии нового гостя. Пока старуха раздумывала, куда девать юношу, Сыдбор вбежал уже в комнату сестры… Припав к ее ногам, он несколько раз земно поклонился, целуя край ее платья, смеясь и издавая какие-то дикие звуки от удовольствия.
Горка, положив свою белую руку на плечо Сыдбора, спрашивала его со снисходительной улыбкой, где он был и откуда пришел.
— Далеко был, — заикаясь и смотря с восторгом в глаза сестры, ответил полудикий воин, — ворвался в немецкую колонию, сжег две деревни, взял всех в плен и привез богатую добычу, а все, что было самого лучшего и красивого, припрятал для вас, милостивейшая княгиня.
Говоря это, он сделал ей знак подставить пригоршни… Горка слегка приподняла подол платья… и Сыдбор, хохоча, начал вынимать из-за пазухи кольца, серьги, принадлежности женского туалета. Одна серьга оказалась с частью оторванного уха, но на это никто из присутствующих не обратил внимания.
Сыдбор гордился своей добычей, Горка, казалось, тоже была этому рада, но за подарок еле поблагодарила брата. Приказав Срокихе спрятать привезенные ей братом подарки в сундуки, она стала слушать его рассказы о том, как он жег и убивал врагов.
Власт все стоял, но, видя, что ему здесь больше делать нечего, он поклонился княгине, и, сделав знак старухе, вышел из горницы.
Хохот Сыдбора доносился еще до него, когда он проходил двор.
Выпуская Власта, старуха шепнула ему, как и где ее найти в случае надобности, и умоляла навещать ее почаще.
Власт, который ни на миг не забывал пленного старика, решил узнать, куда его увели, а затем освободить его.
Но исполнить это было нелегко, так как в лабиринте сараев и разных построек можно было затеряться, и только благодаря толпе, указавшей ему место, где были пленные, он мог начать искать среди них старика.
Пленных окружали старшины, высматривая себе среди них подходящих для всякой работы. Истощенные долгим путем и голодом, несчастные лежали на земле.
Некоторые из них алчно глотали заплесневевшие куски хлеба, которые им бросили, боясь, чтобы они не умерли с голоду, другие пили воду из ведра; но большая часть пленных погружена была в тяжелый сон, не боясь больше ни ударов, ни казней, ни смерти.
С трудом Власт мог протиснуться сквозь эту толпу, чтобы отыскать старика… Он заметил его сидящим где-то в углу с видом человека, спокойно и со смирением ожидающего смерти. Он был уверен в том, что его убьют, так как он был слишком стар для того, чтобы работать, а даром кормить его никто не захотел бы. Он был взят вместе с другими пленными во время нападения на храм, и теперь приближался тот момент, когда лишних должны были убить.
Власт медленно приблизился к нему и остановился.
Старик узнал его и остолбенел… Он хотел сделать движение, но веревки, которыми он был связан, мешали и причиняли боль… Благодаря шуму они могли свободно поговорить.
— Как вы сюда попали, отец Гавриил? — спросил Власт.
— А вы что здесь делаете, отец Матвей? — невнятно проговорил старик.
— Я вернулся на родину, так надо было.
— А меня взяли в плен, — ответил старик, — на то Божия воля… пойду на мучение. Раз осквернен костел, то, Господи, не все ли равно, что со мною будет!
— Нет, я буду хлопотать и все, что только возможно, сделаю, чтоб вас освободить, — сказал Власт.
— Зачем? — апатично спросил старик. — Костел сожгли, овцы рассеяны…
