я вернулся с ним к умалишенному, и я вывалил ему на голову его бесноватое горшечное пламя. Тут уж, обожженный сумасшедшей огненной болью, он поневоле выпустил руку Айасы, и мы, без всяких колебаний, пустились поскорей наутек. Ружье перед бегством я успел подобрать, но все дорожные припасы и оружие, вроде луков со стрелами, которые подарил нам Бог грома, остались в пещере, где погибли наши друзья. Умалишенный, правда, тоже, я думаю, погиб — отомсти-тельной смертью за убитых людей, — потому что больше, пока мы убегали, он нас не преследовал.
Мы убегали до рассвета, а когда рассвело, остановились отдохнуть и обессиленно сели на придорожный термитник. Нас обоих мучила мысль об убитых друзьях. С этой мыслью мы и пустились после отдыха в путь — на голодный, конечно, желудок, — потому что мысль об убитых отбила у нас аппетит. А в Город сокровищ мы пришли к пяти часам вечера.
Мы пришли туда к пяти часам вечера и спросили на улице у первого же прохожего, как нам добраться до дома старейшины. Прохожий проводил нас, куда нам хотелось, и мы застали старейшину в гостиной зале. Он сидел среди множества посетителей, так что нам пришлось подождать, пока они закончат свои дела. А потом мы сказали старейшине, что хотели бы у него остановиться до возобновления нашего путешествия. Он спросил, не ищем ли мы работу, но услышал от меня в ответ — и немедленно, — что мы явились к ним за сокровищами, или драгоценными металлами, чтобы отнести их в свою деревню. Хотя старейшину гневно поразил наш ответ, все же поселиться у него на время он нам разрешил. А Город сокровищ оказался редкостно драгоценный: золото, серебро, медь, алмазы и проч, валялись там, вроде обычных булыжников, чуть ли не в каждом закоулке, но горожане не считали все это драгоценным. Драгоценным не считали, но и уносить не разрешали. Так что, услышавши от нас про наши умыслы, старейшина поспешно доложил о них королю, и за нами была установлена строжайшая слежка.
А мы тем не менее однажды ночью, когда все спали, сунули с Айасой — каждый себе в сумку — по большому золотому слитку. Но при выходе из города — хотя уходили мы очень осторожно и бесшумно — нас облаяли сторожевые собаки. Они лаяли так громко, что мгновенно перебудили почти всех горожан. Горожане сразу вспомнили про наш заранее объявленный умысел и поспешно отрядили за нами погоню. И нам не удалось утаиться от преследователей. Когда они нас поймали и после беспощадных побоев прямо на месте поимки мы были посажены под замок в тюремный двор. И тюремщики били нас еще около часу — причем сначала, конечно, отобрали у меня мое ружье, а ведь без ружья на тюремном дворе от побоев не защитишься. Поэтому мы упали и притворились мертвыми. Когда тюремщики ошибочно приняли нас за мертвых и ушли, мы тихохонько встали, и мы осторожно прокрались в ту комнату, где остались наши золотые слитки, отобранные у нас на месте преступления, или при поимке, и мы, не мешкая, прихватили и золотые слитки, и мое ружье, а поскольку одежда наша изодралась под ударами в клочья, то мы сняли с крючков сменные одеяния тюремщиков и торопливо переоделись. После этого, снова проскользнувши в тюремный двор, мы с огромным трудом перелезли через тюремную стену, спрыгнули за стеной на землю — и были таковы…
…Мы были таковы, что ушли очень осторожно, и поначалу собаки не распознали в нас чужаков — из-за привычной для них одежды, — но потом все же распознали. И принялись облаивать. И горожане опять пробудились от сна и снова ринулись огромной толпой нас ловить. Они гнались за нами, пока мы не подбежали к реке, которая пересекала неподалеку от города дорогу. По счастью, у берега оказалось множество лодок. Мы мигом бросили в одну из лодок золотые слитки (а ружье висело у меня на левом плече), подхватили два весла, стремительно запрыгнули в лодку и оттолкнули ее от берега, прежде чем наши преследователи подбежали к реке.
И вот мы выгребались на середину реки, а горожане, которые твердо решили нас убить, чтобы забрать свои золотые слитки (хотя и не считали золото драгоценным), тоже погрузились в лодки и погнались за нами по реке. Мы гребли изо всех сил и вскоре увидели впереди тусклый свет. И подумали, что это дом на другом берегу реки, в котором нам, возможно, удалось бы спрятаться от преследователей. И мы, без всяких сомнений, поплыли на этот свет…
…Не ведая, что плывем прямо в лапы к пиратам. Пираты рыскали на огромной, тускло освещенной лодке по реке, чтобы захватывать в плен речных путешественников и отнимать у них все наличное достояние.
Едва мы поняли, что приближаемся к пиратам, а главное, заметили, как опасно они вооружены — длинными копьями, огромными луками, тяжелыми стрелами, огнестрельными ружьями и проч., — нам, конечно, захотелось уплыть поскорей обратно, да не тут-то было: сзади нас преследовали жители Города сокровищ, чтобы убить. И мы, не мешкая, свернули по реке на юг. А пираты хищно погнались за нами во все свои весла. Потому что они пиратствовали на многовесельной лодке.
Но вскоре они уверились, что им нас не догнать — их большая лодка плыла медленнее, чем наша, — и начали обстреливать нас из ружей и проч., а мы, не мешкая, налегли во все силы на весла и удачно скрылись в речной темноте, избавившись таким образом от убийственных опасностей…
…Правда, избавившись, да не совсем. Потому что жители Города сокровищ отчаялись нас поймать и повернули восвояси. А пираты ничуть не отчаялись и продолжали за нами гнаться.
И вот мы гребли до самого рассвета, пока вдруг не выгреблись в следующую реку. Глубокую, широкую и с очень большими волнами. Но деться нам было некуда, потому что пираты преследовали нас по-прежнему. Они преследовали нас, пока мы не выплыли в открытое море, и только среди огромных морских волн нам удалось наконец скрыться от них, а им поневоле пришлось вернуться ни с чем.
Ну а мы, хоть и скрылись среди волн от пиратов, зато сразу же потеряли управление над своей лодкой. Мало этого — приливы и волны вскоре сломали ее напополам, так что золотые слитки и все наши припасы бесследно утонули. Но ружье, охотничья сумка и кинжал по-прежнему, к счастью, висели у меня на плечах. Они висели у меня на плечах, а сам я лежал на одной половине лодки,
