Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 176
У пограничной личности берет верх то жажда власти, то влечение к смерти, и нередко такой человек рискует жизнью, пытаясь с помощью суицидального шантажа предотвратить уход любимого. Проявляется тенденция к самоповреждению, связанная с состояниями выраженной дисфории, раздражительности или тревоги. Характерны повторные суицидальные демонстрации или попытки. Больные неоднократно наносят себе раны, ожоги и другие повреждения, чтобы избавиться от непрерывной опустошенности, скуки и хотя бы с помощью боли ощутить себя. Сами они объясняют свои саморазрушительные действия потребностью убедиться, что еще живы или реально существуют; уменьшить негативные чувства, такие как гнев, страх или чувство вины; подавить мучительные воспоминания; получить повод позвать окружающих на помощь.
Пограничные личности страдают от отсутствия стабильных объединяющих факторов из-за мгновенных переходов от симбиоза к отчуждению: «С глаз долой – из сердца вон». В отличие от таких отношений зрелая любовь основана на отождествлении с реально хорошим партнером (подражательная идентификация) и его идеалом в своем воображении (дополняющая идентификация). Такая любовь включает и детское приятельство, и подростковую «дружбу против врагов», и родительскую заботу. Такая гармония делает отношение к партнеру по-хорошему сверхценным. При этом он не является незаменимым, уникальным, как родитель.
Пограничного клиента с детства оценивали как плохую или хорошую вещь: получает отличные оценки и хорошо себя ведет – отличник, получает двойки и плохо себя ведет – двоечник. В результате его «Я» может расщепляться на совершенное и негодное с постоянной тревогой отвержения. Когда такой клиент перестает меня идеализировать, он испытывает очередное разочарование и благородный гнев, скрывающий страх отвержения.
В работе с пограничной личностью я сочетаю поддерживающую и разъясняющую терапию, выступая в роли вспомогательного «Я». Договариваюсь о частых регулярных встречах с четким определением ролей и продуманным планом работы. Избегаю как проявлений неотзывчивости, так и чрезмерную вовлеченность. В поддерживающих беседах добиваюсь осознания клиентом своего расстройства, подкрепляю опасения его вреда. В гипнозе использую образные, эмоционально насыщенные формулы внушения, которые имеют логичный, доказательный характер и подчеркивают трагичность заболевания.
Позволяю клиенту побыть со мной и как с прекрасным, и как с ужасным. Для преодоления защитного расщепления обучаю его принимающему, безоценочному мышлению, показываю, что любое событие может восприниматься целиком, без резко полярного отношения. Применяю поведенческую терапию с целью контроля за импульсивностью и вспышками гнева, понижения чувствительности к критике и мнениям окружающих, обучения социальным навыкам.
Я сталкиваю пограничного клиента с тем, как тот нападает то на партнера, то на себя, то на меня. Клиент отрицает последнее и обвиняет меня в готовности бросить его. После сессии он отыгрывает свой гнев на партнере или в саморазрушительном поведении – например, садится выпивший за руль. Наконец, он впадает в депрессию и уходит из терапии, проклиная то меня за то, что из-за меня стало еще хуже, то себя за слабохарактерность.
При пограничном синдроме мое внимание в основном направлено на дезадаптивное поведение клиента вне терапевтических сеансов, с упором на конфронтацию. Моя нарастающая контртрансферентная уязвимость проявляется либо в критике, либо в нападении на пациента. С пограничным клиентом лучше интерпретировать дезадаптивное поведение в его личной жизни, не касаясь его поведения со мной.
Если я критически комментирую нарциссическое поведение клиента с его партнером между сессиями, клиент обижается: я разлюбил его, дружу против него, такого хорошего, с таким плохим, значит, сам стал плохим. Моя уязвимость в контрпереносе состоит из недостатка эмпатии, реального или воображаемого. Приходится исправляться: не касаться хрупкого «Я» нарцисса и сосредотачиваться на интерпретации его защитной жажды признания, когда она становится ненасытной и мешает нам работать на сессии.
Взаимное уважение возникает только тогда, когда проведены границы и к ним относятся с почтением.
Вильгельм ШнебельТормозимые
Циклотим в период подъема ведет себя как гипертим. В фазе же спада циклотим становится подавленным и нуждается в ободрении, ровном, без излишних эмоций отношении, хотя внешне он может казаться безучастным к проявлениям сочувствия. Психолог-циклотим в таком состоянии ведет себя пассивно и робко, выглядит наивным и беспомощным, пессимистически оценивает свои возможности, ресурсы клиента и перспективы терапии.
В подавленном состоянии циклотим предпочитает глубокую привязанность лабильного и деликатность сенситивного чрезмерной заботе психастеника. С холодным шизоидом у клиента редко возникает взаимопонимание, грубость и властность параноидного отпугивают его, требовательность и жесткость эпилептоида больно ранят, а эгоизм истероида и пустота неустойчивого отталкивают. Нормативность конформиста раздражает клиента, особенно в состоянии спада, когда он и так кажется себе слабым и никчемным.
Разочарование, ухмыляясь, следует за энтузиазмом.
Жермена де СтальЛабильный отличается крайней изменчивостью настроения, особенно в связи с характером взаимоотношений с другими людьми. Он легче приспосабливается к условиям, не требующим большого эмоционального напряжения. Он, как никто другой, тянется к искренним, благожелательным отношениям. Когда устанавливается хороший контакт, лабильный жаждет его надолго сохранить. Неприятности, даже мелкие, могут погрузить его в глубокое уныние, а отвержение приводит к острой аффективной реакции.
Лабильному трудно выдержать энергичный напор гипертима, зато он легко находит общий язык с лабильным и особенно – с сочувствующим сенситивным. Он охотно дает заботиться о себе психастенику, если тот не слишком контролирует его в обмен на свою опеку. Клиент избегает шизоида, неспособного понять и разделить его переживания. Параноидный отпугивает его своей целеустремленностью, готовностью приносить чувства в жертву деловым интересам. Лабильный обычно уходит от аффективно заряженного эпилептоида и неспособных на заботу истероида и неустойчивого. Я работаю с лабильным в принципе так же, как с циклотимом, но дополнительно стараюсь помочь ему или улучшить отношения с партнером, или найти другого.
Сентиментальность – это эмоциональный промискуитет людей, не способных к каким-либо чувствам.
Норман МейлерТревожная (избегающая, сенситивная) личность – это впечатлительный, чрезмерно чувствительный и обидчивый человек. Его завышенные моральные требования к себе становятся фундаментом комплекса неполноценности, причиной самоедства и стремления самоутвердиться именно в сфере своей слабости. Он очень привязчив и отвержение переживает очень остро, глубоко и долго. Уклонение от активной деятельности и подавление своих чувств является защитной реакцией личности на глубоко укоренившийся страх неодобрения. Присутствует фоновая агрессия, появившаяся до или после возникновения эдипова комплекса.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 176
