Об этом не знал даже руководитель кампании Пела и продолжал пропагандировать образ кандидата как сорокалетнего холостяка, разведенного и без детей.
Но представление в миг победы сделало его, их обоих, еще более популярными у жителей Нью-Йорка. Новый сенатор женат! Жена его исключительно красивая женщина, та же самая, на которой он был женат почти двадцать лет назад, пластический хирург, и лучший из всех! Для тех, чей брак складывался трудно, или кому пришлось расстаться, пример Пела и Жени мог послужить надеждой — любовь одерживает верх над всем, даже над разводом.
Бульварные газетенки окрестили их «перелетными Ванами», хотя и сохранили за Жени фамилию Сареева. О них писали как о семейной паре будущего. «Транспортный вариант брака заключен», гласил заголовок на светской полосе «Таймс», а статья объясняла, что новая тенденция подвижных браков работающих и ученых супругов, которую можно назвать «раздельно, но вместе», получила яркое подтверждение в союзе Сареевой — Вандергриффа.
Жени написала короткое письмо отцу — одна боль — и рассказала, что вышла замуж за бывшего мужа и что его избрали сенатором. Она не упомянула, когда они могут увидеться. Приезд Дмитрия в США до сих пор был под сомнением, хотя Пел и надеялся, что его место в Сенате позволит ему надавить на Советы, чтобы те сделали жест доброй воли.
После выборов Жени взяла двухнедельный отпуск для «медового месяца», который они запланировали еще в сентябре, и супруги уехали на крошечный остров, принадлежащий приятелю семьи Вандергриффов. Он предоставил им его, чтобы там, в Карибском море, они могли укрыться от гласности.
Они оказались не просто на небе — в маленьком раю: бархатный песок, кристально-чистая вода, бананы на деревьях, щебет радужных птиц, живые коралловые рифы, меж которых плавали сияющие рыбы. Еду им готовил повар с соседней Мартиники. Таких мягчайших круасанов Жени еще никогда не встречала, а его меню основывалось на сегодняшнем улове рыбы и креветок.
До завтрака Пел и Жени купалась, потом перекусывали на террасе, глядя на бухту, где только что плавали. Они облазили весь островок, путешествуя пешком и на лошадях, иногда брали лодку и уплывали вдоль побережья к рифам, ныряли к ним в масках, а потом возвращались в свою светлую спальню, где каждый день предавались любви.
— Я никогда не чувствовала себя счастливее, — призналась Жени, прижимаясь, обнаженной, к груди Пела, в мягких лучах абрикосового солнца. — Я люблю тебя тихо. Люблю безумно. Люблю здесь, — она поцеловала его. — И здесь, — она поцеловала его. — И здесь. И даже когда я там, я тебя люблю.
— Рад слышать, — улыбнулся Пел и перевернул ее так, чтобы она лежала на нем. — Должен признаться, доктор, ваш осмотр меня очень возбуждает, — Жени еще теснее прижалась к нему, собственным телом ощутив это возбуждение.
— Политика и медицина — странные компаньоны в постели.
— Конечно. Так как ты их хочешь соединить.
— Я сделала тебе больно? — Жени замерла и посмотрела на Пела сверху вниз.
— Нет, просто мне кажется, там полетели искры, — рассмеялся он.
Жени потерлась еще сильнее:
— Такие?
Он крепко обнял ее за спину, перевернул, и она в третий раз за день открылась ему.
Потом они приняли душ и спустились к ужину, накрытому на столе с белоснежной скатертью и свечами в серебряных канделябрах.
— Не могу представить, что все это кончится, — проговорила Жени, оглядываясь вокруг. Они переоделись к ужину: Жени — в длинное, облегающее бледно-фиолетовое платье, Пел — в бежевый шелковый пиджак. На шее Жени красовался кулон, подаренный Пелом ей на День Святого Валентина. Она вложила в него лишь одну фотографию — мужа. — Мне кажется, что реальность — вот это. А клиника существует где-то в мечтах.
— У нас еще пять дней, — напомнил ей Пел.
Она ела креветок, приготовленных в изысканном соусе с легким ароматом шафрана:
— А потом назад, через всю страну, к правде жизни утра в понедельник.
— Я прилечу на выходные.
— Да, — она положила вилку. — Как ты думаете, что чувствовали Адам и Ева, когда им пришлось покидать свой сад?
— Разве ты не понимаешь? Они вышли из него рука об руку и потом работали вместе на земле.
— Счастливые. Тогда не было самолетов. Странно, Пел, наш брак так похож на первый. А тогда никто не называл его «транспортным вариантом». Значит, мы намного обогнали время.
— Самих себя, — поправил ее Пел. — Нам было рано жениться. У каждого из нас была своя цель.
Жени кивнула:
— А теперь мы их достигли. Или почти достигли. И поэтому наш теперешний брак совсем не такой, как тот, первый.
Пел перевернул ее руку ладонью вверх и провел пальцем по линиям.
— А первым-то кажется этот брак. А не тот.
— Я знаю. Я это чувствую, — она зажала его палец в ладони. — Но как бы я хотела не путешествовать, чтобы встречаться, а просто жить.
Жени надеялась передать свою должность в клинике кому-нибудь другому или другим и переехать на восток, открыть собственную практику в Нью-Йорке или Вашингтоне. Но она чувствовала ответственность перед своими пациентами, особенно перед теми, с кем начинал работать Макс. Она не передаст управление клиникой никому, кто интересуется только косметическими операциями или наживой. С другой стороны, директор-идеалист может забросить практическую сторону дела и нарушить установившийся в клинике баланс — Жени называла это балансом Робин Гуда, — благодаря которому увечные и молообеспеченные могли лечиться за счет богатых.
Она не представляла, сколько времени пройдет, прежде чем она сможет покинуть клинику. Но даже тогда, когда у нее будет собственная практика, лучшая ее часть навсегда останется в медицине. Пел будет заниматься политикой, станет избираться на второй срок, а может, пойдет и выше. Она поддержит его во всем, что не будет противоречить клятве, данной пациентам и самой себе. И они всегда будут вместе, но порознь.
— Когда мы покинем Эдем, — начала Жени, снова берясь за вилку, чтобы подцепить очередную золотистую креветку, — мы пойдем рука об руку. Даже если не будем касаться друг друга. Рука об руку, — и развеселившись, добавила: — Щека к щеке, голова к голове.
— И сердце к сердцу, — проговорил Пел.
Через два дня их идиллию нарушил повар, спустившись в бухту и сообщив, что мистера Вандергриффа кто-то просит к телефону из Вашингтона. Чтобы ответить на звонок, Пел быстро по камням взбежал вверх по холму. Жени шла медленнее и через несколько минут присоединилась к нему на террасе. Прежде чем сесть, она бросила на сиденья двух стульев их полотенца. Пел продолжал стоять.
— Сообщение из Советского посольства, — взволнованно передал он ей. — Дмитрию разрешили приехать на стажировку в Массачусеттский технологический институт на шесть месяцев — вдвое больше, чем мы просили. Не исключено, что сможет приехать и его жена с детьми.
