фронта Саблиным, который уезжал в этот же день: «Н. П. сказал мне в разговоре о предложении (вероятно, какого-нибудь банкира, но, по-моему, оно превосходно) сделать немного попозже внутренний заем на миллиард на постройку железных дорог, в которых мы сильно нуждаемся. Он будет покрыт почти сразу, так как банкиры и купцы, страшно разбогатевшие теперь, сразу же дадут крупные суммы – ведь они понимают выгоду. Таким образом, найдется работа для наших запасных, когда они вернутся, и это задержит их возвращение в свои деревни, где скоро начнется недовольство, – надо предупредить истории и волнения, заранее придумав им занятия, а за деньги они будут рады работать. Пленные могут все начать. В связи с этим найдется масса мест для раненых офицеров по линии, на станциях и т.д. Согласен ли ты с этим? Мы с тобой уже думали об этом, помнишь? Могу я переговорить об этом со Штюрмером, когда увижу его в следующий раз, чтобы разработать план, как бы это можно было сделать, а он может поговорить об этом с Барком?»
В указанной беседе, судя по письмам, и состоялось посредничество Саблина. Фраза А. Ф.: «мы с тобой уже думали об этом», вероятно, относится к тому еще времени, когда Царю была представлена в августе известная нам записка военно-морской комиссии Гос. Думы. В записке, между прочим, отмечалось, что «народ не понимает, почему не строят железных дорог, необходимых для обороны». Об этой записке предпочитают умалчивать при обследовании «закулисной стороны» рождения железнодорожного займа 16 г., а центр тяжести переносят на инициативу банкиров, в своих целях действовавших через «распутинцев»521. Психологически почва была подготовлена. Царь немедленно реагировал (27-го): «Твою мысль снова произвести большой внутренний заем… я считаю удачной – поговори, пожалуйста, об этом с Штюрмером и даже с Барком… Перед отъездом я приказал министрам выработать на много лет вперед обширный план постройки новых железных дорог, так что этот новый денежный заем как раз помог бы его осуществить». Об этом ответе Николая II также умалчивают, а между тем он показывает, что энергия, проявленная министерством пут. сообщ., разработавшим проект строительства железных дорог, объясняется во всяком случае не только «нажимом распутинцев». «Ну, Штюрмер нашел мысль о железнодорожном займе удачной и чрезвычайно своевременной, так как все ропщут по поводу железных дорог и охотно дадут деньги. Он пришлет ко мне Барка к 5 час.», – сообщала А. Ф. 2 мая. 8 июня Трепов докладывал Царю выработанный особым междуведомственным совещанием план постройки в ближайшее пятилетие 30 тыс. верст рельсовых путей, и соответствующий законопроект был внесен в Гос. Думу. Заем был покрыт в несколько дней.
Проектируемое железнодорожное строительство требовало создания новых металлургических предприятий. Здесь мечты сталкивались с реальной действительностью. По мнению междуведомственного совещания, – докладывал Трепов Царю 25 июля, – производство металла в соответствии с потребностями железных дорог должно быть доведено до 500 милл. пудов (вместо 300). Алексеев в своей докладной записке 15 июля о создании должности верховного министра государственной обороны весьма пессимистически оценивал расчеты на проблематическое увеличение добычи металла при «угрожающем, почти трагическом положении» этого вопроса. Отмечая продолжающийся на фронте значительный недостаток огнестрельных снарядов, необходимых для полного развитая наступательных операций, нач. штаба указывал, что «при теперешнем своем развитии промышленность, работая на оборону, по заявлению министра торг. и пром., получает всего 50 % потребного ей материала». Прогнозы Алексеева были правильны. Председатель Совета министров 9 октября всеподданнейше докладывал о положении металлургического дела (дальше цитируется, как и раньше, резюме, сделанное самим Штюрмером): «Разверстка металлов между артиллерийским ведомством и министерством путей сообщения на октябрь выполнена согласно плану артиллерийского управления; на ноябрь же месяц для нужд артиллерийского ведомства обнаружился недохваток в 1 200 000 пудов металла, необходимого для выработки тяжелых снарядов, что может быть устранено только путем уменьшения количества заготовляемых для ведомства путей сообщения рельсов. Военный министр, препровождая мне копию письма своего на имя Нач. шт. Верх. Главнокомандующего, обращается к сему последнему с просьбой дать указание о том, возможно ли, сохраняя норму выпуска металла для мин-ва путей сообщения, сознательно идти на уменьшение выделки снарядов для действующей армии. Е. И. В. соизволил указать, что он на другой день переговорит о сем с ген. Алексеевым». Ответ Алексеева при сопоставлении с докладом его 15 июля легко предугадать.
Трудно себе представить, каким образом изложенная выше эпопея, вполне укладывающаяся, если можно так выразиться, в рамки «обороны» или войны «до победного конца»522, может служить одной из наглядных иллюстраций к абсурдному тезису «марксистской» историографии, формулированной Семенниковым в работе, претендующей на научное изложение в таких изумительных словах: «Настоящее правительство России составляли, таким образом, такие лица, как Манус, Рубинштейн, Путилов, и другие крупнейшие банковские дельцы. Агентами этих лиц по воздействию на правительственную политику были Распутин и А.Ф. Романова. Что касается самого Николая и официального правительства…, то они являлись простыми исполнителями воли того верховного банковского правительства, которое определяло общую правительственную политику». Специфичность тезиса заключается в презумпции, что металлургисты, которым экономически стало выгоднее производить «рельсы», вступили на путь «пацифизма», и А. Ф. (для одних сознательно, для других бессознательно) сделалась как бы «агентом» миролюбивой политики того банковского центра, который руководил металлургической русской промышленностью. Вместо того, чтобы просто сказать, что представители металлургической промышленности могли использовать свои влияния в целях воздействия на правительственную политику в своих экономических интересах (для промышленников «рельсы» действительно могли быть выгоднее «пушек» при тенденции реквизирования заводов, работающих на оборону523), – из мухи сделали карикатурного слона. Впрочем, в данном случае в перипетиях железнодорожного займа и пр. нельзя найти даже и «мухи» для обоснования необходимости заключения сепаратного мира с Германией и соответствующей тенденции верховной власти.
БАНКОВСКИЙ ЦЕНТР
Базой для политических гипотез творцов «легенды» служит утверждение, что банковский центр, который руководил русской металлургией, был искони связан с таким же центром в Германии. Семенников проделал кропотливую работу, основываясь на данных, опубликованных за время существования советской власти, для того, чтобы доказать зависимость русской тяжелой индустрии от банков, и в частности Международного, директора которого состояли одновременно руководителями крупных предприятий. Определенное влияние последнего сказалось на составе «совета», избранного съездом представителей металлообрабатывающей промышленности в Петербурге 26 февраля 1916 г.: он возглавлялся Протопоповым, проведенным в министры, трое должностных лиц принадлежали к составу правления Международного банка (Вышнеградский, Мещерский, Панафидинов), пятым был председатель правления Путиловского завода и правления Русско-Азиатского банка Путилов. Крупным пайщиком Международного банка, которому в 1917 году
