по тихой тенистой аллейке, которая вела к парку. Солнечные лучи пробивались сквозь плотную листву, но здесь было прохладно.
— Что ты хотела сказать? — спросила я, первой нарушив наше молчание. Мы сели на лавочку, которых здесь было в обилии, а недалеко от нас расположились Анатолий и Таисия. Я как-то и забыла, что обе женщины любили моего отца, и только сейчас поняла, как им, наверное, сложно сохранять видимое равнодушие. — Прости, я как-то не подумала, приглашая Таисию с собой, — повинилась, глядя на изумленное лицо Арины.
— Я не ревную его к прошлому, — пожала она плечами в ответ и тут же посерьезнела. — Саш, надеюсь, ты не посчитаешь меня охотницей за наследством? Ведь твой отец… честно, я как-то не ожидала, что он оставит содержание на ребенка.
— Арин, а ты думала, папа оставил бы вас без гроша, только потому, что вы не были с ним официально зарегистрированы? И… глупости не говори, — фыркнула я, — жаль, вы оба были упрямы и не… поздно оба поняли, что можете быть вместе, — грустно добавила я. — И почему он не видел, какое сокровище рядом с ним?
— Он видел и знал, — улыбнулась светло Арина. — Все знал и понимал, Саша. Признался мне, что всегда мечтал быть рядом, а я… редиска такая, строила из себя недотрогу. Даже помощником называл именно по моей просьбе, — усмехнулась женщина, глядя куда-то в синеющее над нами небо. — Он не хотел меня оскорблять связью будучи женатым мужчиной, хотя… какая глупость! за ним я готова хоть в огонь, хоть в воду. Но у него договор с Викой… был, да и…, — женщина вздохнула, отворачиваясь от меня, чтобы скрыть слезы и боль в глазах, — он сам объяснит тебе в письме.
Странное дело, но Арина говорила так, будто папа… словно он жив. Я тоже иногда забываюсь, начиная разговаривать с ним, а потом… потом приходит осознание, что его больше нет, а следом смирение с этой мыслью.
— А еще он боялся, что ты не примешь меня, — коварно улыбнулась мне Арина, ощутимо ущипнув за бок. — Признавайся, ты устроила бы мне «теплый» прием?!
— Непременно, мачеха! Я бы… ух! разошлась, — рассмеялась в ответ, пощекотав ее под ребрами. Мы снова засмеялись, как когда-то давно, а затем обе разом замолчали, хмуро глядя в небо. — Надеюсь, папа простил меня за все, что я сделала…
— Дурочка! — Арина взъерошила мои волосы, итак рассыпавшиеся по плечам. — Ему нечего тебе прощать. Он все и всегда делал только ради твоего счастья…
— Спасибо, — я обняла в ответ подругу, положив ей на плечо голову. — Что ты решила?..
Вопрос давно назревал, но я не решалась его задать, чтобы лишний раз не тревожить подругу, да и… не хотела терять ее, что тут говорить?!
— Саш, я уезжаю, — тихо проговорила она, сжав мою ладонь в своей руке. — Не подумай, что я бросаю тебя в такой момент, но… мне не место тут, да и фирма…
Да, все верно, — подумала я, понимая, что она права. Фирму, которую мы так отстаивали, лишь по бумагам принадлежала мне. Папа просто не успел довести дело до конца в тот день, продав фактически «пустышку» Кильдееву. А жаль, я бы с удовольствием посмотрела на его постную рожу, узнай он об этом. Но вместо него на продаже присутствовал Бахтияр, который уверил меня, что не имеет никакого желания приобретать убыточное предприятие. В итоге фирму выкупила какая-то сторонняя организация, решив ее перепрофилировать.
Прощаясь, Бахтияр неожиданно остановил меня в коридоре, где когда-то находился кабинет отца. Он, вообще, вел себя странно, все время молчал и сверлил меня темным непроницаемым взглядом. Признаться, я не ожидала этого, так как находилась в своих мыслях — Север все еще находился в реанимации после операции, а мы готовились к папиным похоронам.
Я ждала, когда он что-то скажет, а Бахти просто смотрел на меня, спрятав руки в карманы брюк, и если бы не молчаливое присутствие за спиной Толика, не знаю… может, сбежала бы?
— Я хотел извиниться. Знаю, — тут же прервал он меня, видя, что я хочу ему возразить, — знаю, что словами тут ничего не исправить и…. Я виноват, Саша. Сильно виноват, что… пытался присвоить то, что мне не принадлежало. Видел это в твоих глазах, читал, как приговор, но смириться не мог. Слишком поздно понял, что… полюбил тебя такую… немного взбалмошную, но добрую, светлую девочку. Но… не сберег своего счастья. Спешил заклеймить, — его губы сложились в горькую усмешку, но он тут же мотнул головой, словно… испугался собственной слабости. И признаний. — Я рад, что ты встретила того, кто не побоялся, как я, признаться себе в слабости. Кто бился за тебя до последнего вздоха — он достоин тебя больше, чем кто-либо. Будь с ним счастлива!
Я смотрела вслед уходящему мужчине, понимая, что не успела сказать ему, что простила. В тот миг, когда он… впрочем, какая разница?..
— Конечно, это хорошая идея, Арин. Ты молода и еще найдешь свое счастье, — я улыбнулась подруге.
— Да, вот оно, нашлось уже, — рассмеялась она в ответ, легонько касаясь своего чуть выпирающего животика. — Со мной. Саш, — подруга замолчала, словно не знала, стоит ли спрашивать, — мы же будем общаться?
— Арин, ты решила, что… дурында! Как я откажусь от своего брата или сестры?! Тьфу ты! Все время забываю, а и ладно, — махнула чуть огорченно рукой, — будет у меня золовка или деверь младше на двадцать лет, — рассмеялась я. — И Север тоже захочет — уверена!
Арина смутилась. Да, это нам привычно, что Сокольский мой отец, а вот другим…. СМИ уже пронюхали, что Север сын бывшего владельца строительного холдинга, и теперь носом роют в поисках информации. Да только, где они ее найдут? Кто заинтересован — хранят молчание, а кому-то сейчас, вообще, не до этого — скоро суд. Это я о Вике.
Кстати, надо спросить у Севера, станет ли он менять фамилию. Может, придется снова стать Сокольской? У меня к нему еще миллион вопросов, но они все подождут до его выздоровления, которого мы все ждем с нетерпением. Впереди, конечно, месяцы, если не годы, реабилитации, но уверена — все будет хорошо. А чтобы стало еще лучше, мне нужно быть рядом с ним. Смотреть в его карие глаза и видеть в них собственное отражение. А еще любовь и счастье, когда я скажу ему, что мы ждем сына. Узнала сегодня на УЗИ.
Мы простились с Ариной, и я вместе с Толиком и Таисией поехала в больницу к любимому. Влад пообещал, что сегодня Северу разрешат
