Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
сушила мясо, вместе с другими женщинами собирала плоды и коренья, молола и растирала зерна и орехи, чтобы Кребу и Дарку было легче жевать их. И все же у нее оставалось достаточно времени для тревог.
Креба Эйла окружала беспрестанными попечениями. Никогда прежде она не уделяла ему столько забот. Она готовила особые лакомые блюда, чтобы возбудить его аппетит, придумывала новые припарки и отвары, чтобы облегчить его хвори, заставляла его греться на солнце и гулять с ней неподалеку от пещеры. Старому шаману ее хлопоты явно были приятны. Казалось, он чувствовал себя немного бодрее. Но все же обоим не хватало прежней близости и теплоты. Те времена, когда они, гуляя, коротали время в разговорах, миновали. Теперь они шли молча, лишь изредка обмениваясь словами, и избегали любых проявлений чувств.
Старость вплотную подступила не только к Кребу. Настал день, когда Бран, стоя на вершине хребта, проводил уходящих охотников взглядом. Внезапно Эйла заметила, как сильно он сдал. Борода и волосы Брана были белы как снег, лицо прочертили глубокие борозды, вокруг глаз залегла сеть морщин. Но хотя тело Брана утратило прежнюю силу, ему еще далеко было до дряхлости. Когда охотники скрылись из виду, вождь вернулся в пещеру и остаток дня безвылазно просидел у своего очага. Когда настало время следующей охоты, Бран возглавил отряд, но потом остался вновь. На этот раз не пошел на охоту и Грод, верный помощник вождя.
Однажды на исходе лета Дарк сломя голову ворвался в пещеру:
– Мама! Мама! К нам идет человек!
Вместе со всеми обитателями пещеры Эйла поспешила к выходу. Действительно, со стороны морского берега к жилищу клана приближался какой-то незнакомец.
– Эйла, как ты думаешь, это за тобой? – в волнении спросила Уба.
– Я знаю не больше твоего.
Эйлу обуревало смятение. Ей хотелось, чтобы гонец явился за ней, и в то же время она боялась этого. Вождь вышел навстречу посланцу и повел его к своему очагу. Вскоре Эйла увидела, что к очагу Креба приближается Эбра.
– Бран ждет тебя, Эйла, – сообщила она.
Сердце у Эйлы упало. С трудом передвигая внезапно ослабевшие ноги, она направилась к очагу Брана и ни жива ни мертва опустилась у ног вождя. Он коснулся ее плеча.
– Это Бонд, Эйла, – сообщил Бран, указав на гостя. – Он проделал долгий путь из клана Норга, чтобы посоветоваться с тобой. Мать его больна, и целительница их клана не способна облегчить ее недуг. Она сказала, что ты владеешь более сильными чарами, ты можешь помочь.
На Великом Сходбище все имели случай убедиться в искусстве и знаниях Эйлы. Гонцу нужна была целительница, не женщина. Это немного кольнуло Эйлу, но досада быстро сменилась облегчением. Бонд провел в клане несколько дней и сообщил за это время множество новостей. Молодой охотник, обязанный Эйле жизнью, перезимовал в пещере клана Норга. К весне он поправился настолько, что почти перестал хромать и вместе со своей женщиной двинулся домой. Женщина его произвела на свет крепкого здорового мальчика, которого нарекли Кребом. Эйла подробно расспросила Бонда о недуге его матери и дала ему сверток с целебными травами, а также множество советов, которые тому надлежало передать целительнице своего клана. Эйла отнюдь не была уверена, что ее снадобья окажутся более действенными, но не могла хотя бы не попытаться помочь матери столь преданного и храброго сына.
Появление Бонда заставило Брана всерьез задуматься об участи Эйлы. До сих пор он откладывал решение ее судьбы, надеясь, что какой-нибудь охотник из другого клана все же пожелает ее взять. Но если один путник сумел найти их пещеру, другим это удалось бы тоже. Однако со времени Великого Сходбища минуло немало времени, а гонцы не давали о себе знать. На соединение Эйлы с мужчиной из другого клана рассчитывать явно не приходилось. Надо было искать ей пару среди своих.
«Но пока жив Мог-ур, спешить незачем, – успокаивал себя Бран. – Скоро вождем станет Бруд, и ему волей-неволей придется взять Эйлу к своему очагу. Хорошо бы только он сам понял: это его долг и иначе нельзя. Что ж, – думал Бран, – пусть сын моей женщины принимает решение. Судя по всему, он сумел совладать со своей неприязнью к Эйле, она уже не вызывает у него прежних вспышек раздражения. Наверное, теперь, когда Бруд научился владеть собой, он готов к тому, чтобы возглавить клан». И все же душу Брана омрачала тень сомнения.
Лето пролетело, и вскоре на смену многоцветью осени пришла студеная пора. Как водится, с наступлением холодов жизнь в клане замедлилась. Уба без затруднений относила две трети своего срока, но ближе к концу ощутила, что шевеление новой жизни внутри ее прекратилось. Она старалась не обращать внимания на ноющую боль в спине и судороги в ногах. Но, заметив на своей накидке пятна крови, поспешила к Эйле.
– Давно ребенок перестал шевелиться? – озабоченно спросила Эйла.
– Несколько дней назад. Что делать, Эйла? Ворн так радовался, что я понесла. Я не хочу терять ребенка. Носить осталось не так много. Я должна родить весной.
– А тебе не случалось упасть, Уба? Или поднять что-нибудь тяжелое?
– Нет, Эйла. Ничего такого не было.
– Ступай к своему очагу и ложись. Я приготовлю тебе отвар березовой коры. Будь сейчас осень, я отыскала бы корень гремучей змеи, который так помог мне самой. Но из-под снега его не выроешь. Ничего, что-нибудь придумаем. Ты тоже постарайся что-нибудь припомнить, Уба. Тебе известно больше, чем мне, ты унаследовала знания Изы.
– Я уже спрашивала у своей памяти, Эйла. Но по-моему, средства, способного оживить ребенка в утробе матери, не существует.
Эйла промолчала. Как и Уба, она понимала, что ребенка не спасти, и горячо сострадала молодой женщине.
Несколько дней Уба провела на своей подстилке, надеясь, что снадобья совершат чудо, и сознавая, что все они бессильны ей помочь. Боль в спине стала почти нестерпимой, лишь благодаря успокоительным отварам Уба погружалась ненадолго в тяжелый тревожный сон. Но судороги не переходили в схватки, роды не начинались. Овра почти не покидала очаг Ворна и как могла утешала и поддерживала Убу. Ей самой много раз пришлось терять ребенка, не доносив, и она понимала, каково женщине, на долю которой выпадает подобное испытание. С годами Овра увяла и поблекла, но по-прежнему оставалась приветливой и отзывчивой. Эйла была рада, что Гув так снисходителен к своей женщине. Любой другой прогнал бы ее прочь или взял себе вторую. Но бездетность Овры не ослабила привязанности, которую питал к ней Гув. Он видел, как она извелась, чувствовал,
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
