Книга В вихре искушений - Лорин Кенан

– Давай сначала, не торопясь, – сказал Марк Йохансен Холли, которая сидела на своем сером коне Синдбаде. – Пусти его медленным галопом.

Холли так и сделала. Она любила ездить на Синдбаде, и, казалось, ему это тоже нравится. Это был удивительный конь. Он сделал два больших круга, ни разу не замедлив хода и не сбившись с ритма.

– Теперь! – крикнул Марк из центра манежа, – сделай восьмерку, но заставь его поменять ногу! Пусть сам выбирает темп.

Холли снова послала Синдбада вперед, через несколько шагов конь понял и пошел с левой ноги.

– Попробуй еще раз. Он должен отреагировать быстрее. Давай еще раз восьмеркой. Он должен сам менять ногу при смене направления, он должен почувствовать, что ему так удобнее.

Холли кивнула и выполнила указания Марка.

На четвертый раз Син сам поменял ногу, не сбавляя темпа. Холли погладила его по шее и поехала к той части манежа, где отрабатывали прыжки.

Первым препятствием была перекладина высотой в пять футов – для Синдбада это был пустяк. Холли примерилась и послала коня вперед. Мощный Синдбад легко взмыл в воздух и взял препятствие. Следующие барьеры он взял также идеально. Они прошли этот круг еще два раза, потом Марк махнул ей рукой.

– Хорошо. Он отлично справляется с прыжками, но над выездкой еще надо поработать.

Холли кинула взгляд на трибуны. Эмма сидела в манеже, который ей поставили у центрального входа, и спокойно играла со своими собственными лошадками – пластмассовыми.

В паре ярдов от нее, облокотившись на ограждение, стоял Чэнс. Холли и не заметила, как он пришел. Он давно здесь?

– Привет, Чэнс. Познакомься с Марком. Марк, это Чэнс Мастерс. Он один из владельцев этого ранчо.

– Марк Йохансен. Приятно познакомиться.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Марк когда-то входил в олимпийскую сборную, – повернулась Холли к Чэнсу. – Он и его жена переехали сюда в прошлом году, и он был так мил, что согласился дать мне несколько уроков.

Чэнс кивнул:

– Да, я видел. Отличная работа. Я бы запросил пощады через восемь секунд. – Его глаза озорно блеснули.

Холли поняла, что он намекает на их разговор ночью на конюшне, когда она рассказала ему о своем новом увлечении.

– Точно! Я же говорила, что это может свести девушку с ума – чувствовать и контролировать живую силу, которая движется под тобой, – рассмеялась Холли.

– Я должен был догадаться, что ты говоришь о лошади, – покачал головой Чэнс.

– Конечно, а о чем же еще? – захлопала ресницами Холли с выражением полной невинности на лице.

Чэнс не ответил на ее вопрос, но по его глазам она могла прочесть, о чем он думал тогда ночью.

– Мне пора, – сказал Марк. – Мэри Энн, моя жена, ждет. Было приятно познакомиться, Чэнс, – сказал он и направился к выходу.

– Мне надо поговорить с тобой. Не могла бы ты заглянуть в дом, когда закончишь? – спросил Чэнс, когда они остались одни.

– Конечно. Я отведу Сина в стойло и сразу приду.

Чэнс кивнул и последовал за Марком.

Холли вычистила Синдбада, отвела в стойло и дала пару яблок в благодарность за отличную работу. Потом взяла Эмму и направилась в дом.

Прежде ей редко доводилось бывать тут. Ребенком она забредала сюда раз или два, заблудилась, вежливая прислуга помогла ей найти выход, и с тех пор она больше не отваживалась совать нос в огромный и роскошный особняк Мастерсов. К тому же Чэнс редко сидел дома, они всегда встречались на конюшне.

Она прошла к особняку через дальние ворота. Отсюда открывался вид на бескрайние холмистые пастбища, поросшие свежей весенней травой. Во дворе был большой бассейн неправильной формы, стилизованный под лагуну, – обложенный камнем и украшенный множеством плавучих и свисающих со стен растений. В углу бассейна даже был небольшой водопад. Эмма довольно завизжала, когда ей на личико попали холодные брызги, и задрыгала ножками, требуя, чтобы ее опустили на землю. Но Холли только крепче прижала малышку к себе. Она знала, что этот милый ангелочек сразу полезет в воду, повыдирает все растения, какие только подвернутся ей под руку, и чудесной лагуне придет конец. Эмма обожала всякие цветочки-лепесточки, но ей все время хотелось собрать букет. Холли пока еще не нашла способа объяснить ей, что цветами можно любоваться и не срывая. Она прошла мимо площадки для барбекю к задней двери, позвонила в колокольчик и вошла.

– Эй, кто-нибудь!

Чэнс появился наверху лестницы, на нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер.

– Заходи. Я хотел быстренько принять душ, подожди минуту.

– Хорошо.

Она вошла внутрь и огляделась. Кто-то вложил кучу сил и денег, чтобы интерьер особняка прямо-таки вопил о достатке семьи Мастерс – настолько демонстративно шикарным он был. Но Холли по своему образу жизни была приверженцем стиля кантри, и такая агрессивная роскошь ее скорее несколько удивляла.

Главная столовая была больше, чем весь ее дом, да еще, наверное, и с клиникой в придачу. В массивных креслах, обтянутых блестящей кожей, человек мог просто утонуть. Камин здесь был настолько огромным, что в нем можно было без проблем зажарить целую корову, а мраморная полка над ним – настолько широкой, что на ней смогла бы спать даже Холли, не говоря уже об Эмме. Холли заглянула за угол камина и увидела дверь, которая, как оказалось, вела на кухню.

Кухня тоже была образцом роскоши – темное дерево и столешницы из коричневого мрамора. Даже плита выглядела шикарно с огромным медным куполом над ней. По стенам рядами висели-лежали-стояли сверкающие кастрюли, сковородки и прочая утварь.

В углу кухни был небольшой обеденный уголок с французскими окнами, из которых открывался вид на зеленые холмы, простиравшиеся до самого горизонта. И куда ни кинь взгляд – все здесь принадлежало Мастерсам и вопило о том, насколько выше окружающих они стоят.

Как ни странно, никогда прежде этот дом не вызывал у Холли таких мыслей. В детстве все были такими, какими были. Она никогда не связывала человека с его богатством или положением в обществе. Люди были просто людьми, очень разными, и они были ей либо интересны, либо нет. Но теперь на фоне этого величественного особняка и необозримого ранчо ее собственный домик и клиника, в которую она вложила столько сил, показались ей такими маленькими и незначительными, как одна травинка на полях Мастерсов площадью девяносто две тысячи акров.