Циклоп рассмеялся.
— Предлагаешь мне стать принцем? Я ведь уже король.
— Король чего? — выкрикнул Несущий Слово. — Мира, где твоя душа медленно умирает, где все твои знания обратятся в прозе, и ты последуешь за ними? Пантеон в силах восстановить тебя, превратить в божество! Развеять проклятие, что губит твоих сынов, и вытащить твой легион из пропасти бесславного угасания!
— Ты торгуешь чужим товаром, братец, так что слушай и запоминай, — сказал в ответ Магнус. — Твоя душа еще здесь только потому, что я терплю ее присутствие. С твоим плотским телом в невообразимой дали она связана лишь тончайшей нитью. Ты возишься с пси-дарами, едва понимая их, как ребенок с новой игрушкой. Неужели тебя не волнует, что ты выпустил свой окровавленный дух в океан, полный хищников? Ты — добыча для созданий столь яростных и голодных, что даже Красный Ангел задрожит перед их мощью.
Посмотрев вверх, Алый Король увидел, что его словам отозвались призраки с колышущимися силуэтами и неутолимым аппетитом. Они продавливались в галерею — сгустки нечеловеческой сути, слепые твари, разевающие клыкастые пасти на мордах, схожих с кусками сырого мяса. Заливавший библиотеку свет бежал от них, и безупречно чистый глянцевый мрамор обратился в изъеденные от древности развалины города мертвой расы, что утонула в собственной крови.
Глядя, как собравшиеся на пир монстры спускаются с высоты, Аврелиан беспомощно слушал Циклопа. Тот поднял серебряную нить, связующую дух с плотью, наклонился и прошептал на ухо брату:
— Если я рассеку прядь, они разорвут твою душу на куски.
— Нет, Магнус. Не надо.
— Я пощажу тебя, Лоргар, но отныне не появляйся на моей планете. — Посмотрев на созвездия, мерцающие за силуэтами кровожадных монстров, Алый Король увидел «сыновнее схождение». — Мое любимое дитя возвращается ко мне, и я не желаю больше терять время с посланцем магистра войны.
Циклоп выпустил нить, и серебряный круг расплелся быстрее мысли. Духовное воплощение Аврелиана развеялось, уносясь сквозь время и пространство к физическому телу примарха. Хищные призраки заголосили, лишенные несравненного пира.
— Возвращайся к Хорусу, — произнес Магнус. — Хотя он и зовет себя богом, я в него не верю.
Планета Чернокнижников приветствовала вернувшийся «Кемет» бурей. Присев на краю посадочной палубы правого борта, Ариман смотрел на пылающий горизонт вокруг Обсидиановой Башни. Изумрудный огонь пожирал тысячи блистающих варп-мант, их пепел осыпался каскадами высвобожденной энергии, похожей на северное сияние. Вскоре скаты воскреснут в каком-нибудь ином обличии.
В этом мире царил непрерывный цикл смертей и воссозданий.
— Завершаясь, одна жизнь порождает другую, — проговорил Азек.
Алый Король учил его, что вымирания не следует бояться — оно просто освободит место для чего-то нового.
Слабое утешение для гибнущего легиона.
На пусковых рельсах за спиной Аримана сидел «Громовой ястреб» с носом-клювом и загнутыми крыльями хищной птицы. Изначально десантный корабль выглядел иначе, но на Планете Чернокнижников имена обладали силой, и даже машины не могли сопротивляться трансформации.
Люций и Санахт уже покинули звездолет, прыгнув с посадочной палубы на спины поющих варп-мант. Мечники отправились в увенчанную пламенем башню атенейца, чтобы отточить фехтовальные навыки для будущего смертельного поединка.
Как только легионеры скрылись в облаках, на палубу вышел Хатхор Маат. Он хорошо переносил воздействие этого мира. Даже чересчур хорошо.
Павонид вырос, стал могущественнее… и опаснее.
За Хатхором следовал десяток сервиторов, которые тащили стеклянные стазис-контейнеры с неподвижными телами Собека и Менкауры.
Встав рядом с Азеком на краю палубы, Маат, разумеется, посмотрел на цитадель примарха.
— Ты уверен, что хочешь идти один? — спросил павонид.
Он старался показать, что беспокоится за Аримана, но тот без груда понял, что собрата сжигает желание оказаться рядом с Магнусом, окунуться в ореол великолепия и мощи их прародителя.
— Уверен, — ответил Азек. — Доставь Собека и Менкауру ко мне в башню. Пошли за Пентху — он позаботится о корвиде. Практика держи в стазисе.
— Еще что-нибудь? Мне нужно… все подготовить?
— Нет. Начнем, когда я вернусь от Алого Короля.
Кивнув, Хатхор изобразил пальцами символ Тутмоса и направил разум в четвертое Исчисление.
— Ты веришь в то, что сказал Менкауре? На самом деле считаешь, что тебе удастся спасти Собека?
Услышав в голосе Маата нотки личной заинтересованности, Ариман с большой неохотой признал, что испытывает то же чувство. С тех пор как перерождение плоти поглотило Ормузда на глазах у Азека, лежащее на Тысяче Сынов проклятие страшило его сильнее смерти.
— Точно я не знаю, но обязан попробовать.
— Невзирая на прямой запрет отца?
Ариман вспомнил о предупреждении Темелухи, данном во время подъема к Железному Окулюсу. Что, если непокорность приказу генетического отца — первый шаг по дороге с единственным возможным концом?
— Да ведь если не я, то кто же?
Хатхор Маат кивнул, и в его ауре возникло почти ощутимое облегчение.
— Полетишь на поверхность со мной? — уточнил Азек.
— Нет, у меня свои средства передвижения. — Хатхор усилием воли потянулся вовне, к ближайшему косяку демонических скатов, привлеченных блеском пустотных двигателей «Кемета».
Мотив их песни тут же изменился, нематериальные кости захрустели, а переливчатая плоть смялась, как глина в пальцах безумного скульптора. За считанные секунды несколько десятков существ обратились в первичную материю, словно некий зловредный бог в приступе досады решил пересоздать свои творения.
Чары Маата сплели вещество облаков с составляющими элементами варп-скатов, породив гигантский разукрашенный паланкин из плоти и костей. Выглядел он претенциозно и комически вычурно, но для павонидов такое было обычным делом.
— Помнишь, что я сказал тебе на Сорокопуте? — поинтересовался Ариман.
— Нет.
— Лжешь.
— Конечно, помню, — вздохнул Хатхор Маат. — «В первую очередь мы Астартес, а потом уже — Псайкеры».
— Забывать об этом опасно, — добавил корвид.
— Ты все еще советуешь сдерживаться, Азек?
— На этой планете и после всего, что случилось с нами? Больше, чем когда-либо. Не позволяй здешним искусам ослепить тебя. Да, потенциал Мира Девяти Солнц почти безграничен, но он может обратиться против тебя, как Волки обратились против нас. Ты же видел, как наши братья тут превращаются в живые кошмары порченой плоти, и нам приходится уничтожать их. Неужели ты хочешь, чтобы с тобой случилось то же самое?
