Книга Эта смертельная спираль - Эмили Сувада

Не знаю, сколько прошло времени. Может, два, а может, и четыре часа. На улице темно, но, когда я возвращаюсь к озеру, луна уже над деревьями. Горло саднит, глаза опухли, а кожа все еще покрыта грязными разводами от взрыва зараженного мяса, поэтому ледяная вода как откровение. Я захожу в мелководье, погружаюсь по горло, а затем выгибаю спину, чтобы намочить волосы и расплести их под водой.

Над головой плотная полоса звезд сверкает в небе над редкими перистыми облаками. Голуби перекрикиваются между собой, опускаясь к поверхности озера и скользя по воде клювами, чтобы попить.

Как мир может продолжать существовать, когда умерла его ярчайшая звезда?

Дверь хижины распахивается, и на траве появляется желтый прямоугольник света. Затем выходит Коул с полотенцем и чистой одеждой в руках. Он без рубашки, а на его плечах повязка – синие прозрачные ленты, которые напоминают пластиковую пленку.

– Спасибо, что вернулась, – говорит он. Гравий на дорожке хрустит под его ботинками. – Мне следовало подождать, прежде чем рассказывать тебе все. Не стоило обрушивать на тебя так много информации.

– Я в порядке.

Набираю в ладони воду и плескаю в лицо. Я действительно в порядке. Отец учил меня быть сильной. Брать боль под контроль, бороться с ней, отвлекаться на крошечные уколы. На моих ладонях остались кровавые полумесяцы, но дверь в сердце заперта.

– Я готова поговорить.

– Хорошо, – опускаясь на каменистый берег озера, отвечает Коул и кладет одежду с полотенцем позади себя.

Видимо, он искупался, пока меня не было. Свет из хижины падает ему на спину, освещая изгибы плеч, но оставляя в тени лицо.

Рассматривая его, я погружаюсь в воду. До сих пор не знаю, что думать о Коуле. Кажется, он честен со мной, хотя и солдат «Картакса». А папа всегда говорил, что нельзя верить тем, кто носит одежду с рогами. Поэтому у меня не укладывается в голове, как совместить это с посланием, которое он оставил ему.

Я, как никогда, сейчас нуждаюсь в совете Агнес. Она познакомилась с Коулом и, видимо, провела с ним какое-то время, но потом исчезла. Когда я убежала в лес, то звонила ей снова и снова, но перед глазами все время вспыхивало одно и то же сообщение: «Вне зоны доступа. Вне зоны доступа». В голове вновь возникли подозрения, что Коул убил ее, но я тут же запнулась о корни и упала на землю. И почувствовала, как что-то оттягивает карман. Лакричная конфета.

Одна из ужасных, приготовленных Агнес конфет, от которых я постоянно отказывалась. Раз или два в неделю я ночевала у нее, ела чечевицу и играла с ней в карты, пока не чувствовала желания вновь вернуться в лабораторию. Она всегда на прощание прятала мне в карман лакричную конфету, хотя знала, что я их ненавижу. А так как она сделала это, когда Коул увозил меня в хижину, то, скорее всего, жива и доверила ему заботу обо мне. Но это какая-то бессмыслица. Он солдат «Картакса», а значит, вооружен и опасен.

Последние два года мы прятались от таких людей, как он.

– Почему Агнес поверила тебе? – интересуюсь я.

– Ну, это произошло не сразу. – Тень Коула струится по каменистому берегу и растворяется в воде. – После того, как ты отключилась, она поняла, что я пытаюсь тебе помочь. К тому же ты находилась в таком состоянии, что у нас не оставалось времени на разговоры. Она держала меня на мушке, указывая дорогу, пока мы добирались до ее дома, и в течение нескольких часов после этого, когда я держал тебя в ледяной ванне. Думаю, она изменила свое мнение после обморожения.

Я моргаю.

– Обморожения?

Коул протягивает одну руку, отчего повязка на плече морщится.

– В морозилке закончился лед, а вода, в которой ты лежала, нагревалась. У меня было несколько пакетов для заморозки в джипе. И я достал их, чтобы заморозить побольше льда, но после нескольких использований пакеты начали лопаться.

Я закрываю глаза, чувствуя, как сводит пальцы от одних воспоминаний. У меня тоже как-то лопались пакеты для заморозки. При встряске внутри них возникает химическая реакция, которая поглощает все тепло. Она такая сильная, что замораживает все, что находится внутри пакетов, но если оболочка рвется и химикаты попадают на кожу, то вы получите обморожение.

Коул сжимает вытянутую руку в кулак, словно проверяя, может ли сделать это хорошо. Он медленно распрямляет пальцы, а затем прижимает руку к торсу.

– После того как лопнул первый, она перестала относиться ко мне настороженно. А после десятого поверила, что я приехал сюда не для того, чтобы причинить тебе боль.

Я с трудом сглатываю, пытаясь представить, во что превратились его руки. Даже с учетом исцеляющих модулей и обезболивающих алгоритмов это, скорее всего, было мучительно. Неудивительно, что Агнес поверила ему, сварила суп и разрешила остаться. Это все еще не объясняет, почему она ушла, но зато я перестаю беспокоиться.

– Почему ты не вызвал помощь? – спрашиваю я. – «Картакс» отправил бы «Комокс». В нескольких километрах отсюда есть бункер.

– Знаю.

Я тщательно протираю шею, смывая полоски засохшей пены.

– Ты сказал, что папа оставил сообщение и для Дакса. Он попросил тебя держать все в секрете, не так ли? «Картакс» не знает, что ты здесь.

Коул откидывается на руки и смотрит на меня. В свете из хижины виднеются узкие шрамы на его груди. Это похоже на какое-то усовершенствование, но мне сложно разобрать детали.

– Ты быстро догадалась.

– Я Агатта. Мне казалось, это мы уже выяснили.

– Конечно, – с иронией в голосе бормочет Коул. – Как я мог забыть?

– Кажется, я начинаю понимать, чего хотел от меня папа. – Я погружаюсь в воду и с усилием натираю руки, пытаясь смыть следы крови и пены. – Он был гением, но не экстрасенсом. И не мог предсказать, что его лабораторию взломают, а исходный код вакцины уничтожат. Так зачем он отдал тебе эту записку?