Стрепетов таинственно нагнулся к Соне.
— Нет еще.
Недовольно поморщился.
— Да.
Вошел в кабинет. Сандаров взглянул вопросительно.
— Я к тебе по важнейшему делу, совсем особого свойства.
— Опять Велярская.
— Подожди. Велярская разыскивает некоего Тумина. Зачем он ей нужен — не знаю. Но нужен, по-видимому, очень, потому что была очень взволнована, когда о нем говорила. Тумин этот шьется среди коммунистов; не член партии, а вроде.
— Я знаю Тумина.
— Как — мне? Не мне, а Нине Георгиевне.
— Так пусть Нина Георгиевна ко мне зайдет, я ей и скажу.
Стрепетов необычайно обрадовался.
— Вот это другое дело. Это правильно. Весьма правильно. Тогда я сейчас же за ней заеду, и через двадцать минут мы будем здесь.
— Сыпь.
Стрепетов выкатился из кабинета.
Сандаров сдвинул брови, сжал губы и так просидел неподвижно минут пять. Потом встал, взял со стола пакет и вышел в секретариат.
— Тов. Бауэр, я вас попрошу отнести этот пакет в президиум В. С. Н. Х. и дождаться ответа. Я прошу вас, а не посылаю с курьером, потому что дело важное и секретное. Только пойдите сейчас, а то опоздаете.
XXII
Стрепетов влетел к Велярской.
— Едемте к Сандарову.
— В чем дело, Стрепетов? Что с вами?
— Сандаров знает Тумина. Он вам лично все скажет.
Велярская бросилась ему на шею.
— Едемте, Стрепетов. Едемте, голубчик, немедленно.
Стрепетов уклонился и сел на стул.
— Виноват, Нина Георгиевна. Так дело не делается; сядьте на минуточку сюда.
Велярская села.
— Ну, что еще?
— А вот что. Вы меня обругали и выгнали за то, что я хотел свести вас с Сандаровым. Теперь вы сами к нему идете. Устроил это я. Значит, услуга за услугу. Вы поговорите с ним о Тумине, а потом скажите словечко о нашем деле.
— Хорошо, хорошо, Стрепетов. Только не томите меня.
— Словечко вот какое. В секретариате, вероятно, лежит совсем готовая ассигновка на имя «Производитель». Сандаров должен ее подписать. Простая формальность. Пусть он ее при вас подпишет. Больше ничего.
— Хорошо. Я скажу. Только идемте.
Велярская быстро вышла. Стрепетов побежал за ней.
— Нина Георгиевна! Не расспрашивайте только Сандарова слишком подробно о Тумине. А то он приревнует и ничего не сделает.
XXIII
У кабинета Сандарова стоял курьер и никого не пускал. Стрепетов взволновался.
— Я только что был у него. Он знает, что я должен прийти. Вы пойдите спросите.
— Никого не приказано пускать. Только гражданку Велярскую.
Велярская вздрогнула.
— Это я.
— Пожалте.
Велярская вошла в кабинет. Сандаров стоял у окна, спиной к двери. Услышав шаги, обернулся. И в ту же секунду Велярская ахнула и бросилась к нему.
— Алеша!
Сандаров подвел ее к дивану и усадил.
— Что это? В чем дело? Я ничего не понимаю. Почему ты здесь? Какой-то другой? И почему Сандаров?
— Я и есть Сандаров.
— Ты Сандаров? А Тумин?
— Это мой псевдоним.
Велярская прижалась к нему.
— Как все это странно. Алеша, милый! Я счастлива, что тебя вижу, что я с тобой.
— А зачем ты меня гнала?
— Дурачок! И ты поверил? Ты поверил, что я могу тебя совсем прогнать?
Поцеловались.
— Но почему ты назвался Туминым? Зачем ты меня обманывал?
— А тебе разве не все равно, какая у меня фамилия?
— Конечно, все равно. Но я хочу знать: зачем это было нужно?
— Я сам не знаю. Так захотелось.
Велярская заглянула ему в глаза.
— Но больше ты от меня уходить не будешь? Никогда?
— Это от тебя зависит.
— Если от меня, то я тебя никуда не пущу.
И опять поцеловались.
Сандаров резко отстранил Велярскую. К столу подходила Соня.
— Я извиняюсь, что помешала. Вот ответ из В. С. Н. Х., — и вышла.
Сандаров нахмурился. Велярская засуетилась.
— Тебе неудобно, что я здесь. Я пойду.
Сандаров молчал.
— Ну, прощай. И приходи скорей, Алеша.
Поцеловал ручки. Проводил до двери.
Стрепетов ждал с нетерпением.
— Ну что? Сделали?
Велярская, не замечая, прошла мимо.
Соня подняла голову.
— Не беспокойтесь, гражданин Стрепетов. Ассигновка будет сегодня подписана.
