Я выпалила первое, что пришло на ум:
— А где ваш сын? Он спит?
— Он в парке, с моей мамой. Она сидит с ним, когда я работаю.
Лора задрала подбородок и прищурилась, как бы бросая мне вызов, если я сочту ее лицемеркой.
— Понятно.
— И когда я в разъездах. Раньше я часто брала его с собой — когда он был маленький, с ним было проще — а теперь это сложно. В прошлом году я отсутствовала дома через каждые два дня на третий. Вот почему Китти устраивала меня идеально, — добавила Лора Линн. — Я поставляла политику, идеологию, интригу. Она добавляла детали. Всю эту домашнюю неразбериху. Грязные пеленки, слюни.
— Итак… — Я хотела спросить, кто же все-таки писал сами тексты, но знала, что не смогу, поэтому сформулировала вопрос по-другому: — Как вы делили работу?
— Мы говорили по телефону, обменивались письмами по электронной почте. — Лора затрясла головой в раздражении, ни единый волосок при этом не сдвинулся с места. — Я подавала идеи, мы обсуждали их, а потом она присылала готовый продукт. Если хорошенько подумать, я оказывала ей огромную услугу.
Услышав эти слова, я не смогла удержаться и высоко подняла брови, пытаясь замаскировать отвращение под глубокий интерес.
— Что вы говорите?
— Я верю в заслуженное равенство.
Цитата из одного из ее телевизионных выступлений.
— И в отличие от так называемых феминистов, — своими паучьими пальцами она изобразила кавычки в воздухе, — я реально поддерживаю женщин.
— Неужели?
— Абсолютно! — Лора яростно закивала. — Возьмем, к примеру, Китти — женщина с двумя детьми…
Она забарабанила пальцами по коленке, на лице появилось выражение замешательства, даже огорчения — впервые за все время нашего разговора.
— У нее ведь было двое?
Я кивнула.
— С двумя детьми, в пригороде, какую еще работу можно найти? Офис исключается, учиться дальше она тоже не могла. А я подарила ей роскошную возможность сидеть дома с детьми и в то же время заявить о себе в этом мире! — торжественно провозгласила Линн.
«Заявить о себе», — нацарапала я, стараясь не поднимать головы: если я рискну посмотреть на Линн, то выдам себя.
— Значит, она работала дома?
Лора кивнула, облегченно выдохнула и снова посмотрела на часы.
— Верно. В первый раз мы встретились в городе, а потом нам было легче общаться по телефону или по электронной почте.
— И вашего редактора это устраивало? Как его… — Я заглянула в свой блокнот. — Джоэла Эша?
— Да, устраивало. Он ее обожал. Кто его знает, может, он и спал с ней, — злобно добавила она.
«Вот и верь в женскую солидарность», — еле удержалась я от озвучания сей мысли.
— Она разделяла вашу точку зрения? Я имею в виду вашу трактовку материнства?
— Конечно. Почему нет? — Лора Линн Бэйд насупилась.
Я записала ее слова, не ответив на вопрос. Не собиралась затрагивать эту тему. Может, так оно и было. Женщина с сияющим лицом и глазами, будто охваченная религиозным экстазом или просто не в себе, готовая сказать почти незнакомому человеку: «Я никогда не оставлю своих детей», — вероятно она и могла принять за чистую монету идеи Лоры.
— Послушайте, — продолжала она, наклонившись вперед и положив руку мне на колено, привлекая внимание. — Я была бы абсолютно счастлива, если бы материалы подписывали обе. Клянусь богом. Но издатели полагали, что мое имя являлось главной приманкой, и делить авторство означало бы просто мутить воду. Китти не возражала. Особенно после того, как мы подписали контракт на книгу.
— Какую книгу?
— Мы продали рукопись три недели назад, — нетерпеливо выдохнула Лора Линн и открыла еще одну банку содовой. — На аукционе. На нее претендовали шесть издательских домов.
Банку содовой она держала в руках как микрофон.
— Сборник эссе о спорности понятия материнства в современной Америке. Нам предложили аванс с цифрой с шестью нулями.
— У книги уже есть название? Я бы хотела упомянуть его во время поминальной службы.
Лора моргнула, а я мысленно похвалила себя за сообразительность.
— «Хорошая мать».
«Разумеется!» — промелькнуло у меня в голове.
— И это должна была быть книга двух авторов, — провозгласила Лора Линн Бэйд, как будто сей факт сам по себе уже приближал ее к святости. — Обязательно упомяните. На обложке стояли бы имена Лоры Линн Бэйд и Китти Кавано.
Я кивнула, помня о строчке, которую согни раз встречала в детективных романах: «Ищите деньги». Сумма с шестью нулями означала, что тут есть что искать.
— Не хочу показаться назойливой, но не могли бы вы объяснить, как планировалось поделить аванс и авторский гонорар?
— Отчего же… — Лора поставила банку и принялась играть своими жемчугами. — Мы не пришли к окончательному мнению. Но все должно было быть по справедливости. Видите ли, я верю в то, что с женщинами должны обращаться справедливо и платить им надо тоже справедливо.
Я кивнула и записала последнюю фразу в блокнот.
Потом я долго кивала. Лора излагала свои взгляды на материнство (за), феминизм (против), на влияние женщин в мире (важное и благоприятное, при условии, что в начале женщина должна заниматься своими детьми, тем самым внося изменения на микроуровне, но из маленьких желудей вырастают высокие дубы, следовательно, не нужен будет контроль за вооружениями, финансовая реформа, проводимая наскоком, правительственное регулирование Интернета, если только матери всего мира будут хорошо выполнять свою работу).
— Джейни Сигал сказала, что это вы нашли тело. Как это… как она… — Лора поболтала банкой содовой, потом подняла руки к ожерелью и наконец спросила: — Она страдала?
Жемчуга с сухим постукиванием скользили между пальцами.
— Я не знаю.
Секунд десять мы посидели в молчании, затем Лора наспех проглотила остатки содовой.
— Пора двигать, — заявила она. — У меня поезд в Вашингтон.
Я поняла намек.
— Китти когда-нибудь упоминала при вас человека по имени Эван Маккейн?
Казалось, имя повисло в воздухе, точно подвесная игрушка. И если я посмотрю вверх, то увижу ее прямо над своей головой.
— Нет, — уверенно ответила Лора. — Кто он?
— Никто.
Как всегда, от звука этого имени мое сердце сжалось. Никто — как бы я хотела, чтобы это было правдой.
— Сожалею о вашей потере. Китти была вам близкой подругой? — спросила Лора поднимаясь.
— Мы не были очень хорошо знакомы. Встречались на детской площадке, в супермаркете, на футболе.
