Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
Хотя никаких доказательств версии о том, что Герман Геринг мог стать прототипом Карлсона, нет. Понятно, что скучающий мальчик, сидя у окна, мог дождаться только того, что в это самое окно кто-то влетит, отсюда вывод — персонаж должен был уметь летать.
Возможно, в роли Малыша Астрид видела себя. Но тогда почему Малыш — мальчик? Думается, Астрид не могла сделать Малыша девочкой, так как его посещения домика Карлсона на крыше могли бы посчитать нарушением приличий.
Пожалуй, о чем-то подобном догадались Анна Гурова и Александр Мазин, создавая свой мини-сериал про «Малышку и Карлсона». Малышка у них — очаровательная девочка в чужом городе, которая провалила экзамен, но осталась, устроившись на работу и найдя жилье. Что же до Карлсона, мода на авиаторов и даже на космонавтов давно прошла, зато появилась мода на фэнтези, поэтому в окно к Малышке влезает самый настоящий тролль шведского происхождения. Впрочем, это совсем другая очаровательная история, и нет смысла пересказывать здесь ее сюжет.
Психологи предпочитают рассматривать персону Карлсона как выдуманного друга Малыша. Одинокий ребенок мечтал обзавестись веселым хулиганистым другом, и друг влетел к нему в окно. А дальше он начинает шумно и подчас рискованно играть с ним, на самом деле сам с собой. В частности, забирается на крышу, откуда его приходится снимать пожарным.
Конечно, по книге, в какой-то момент папа с мамой видят и даже знакомятся с Карлсоном, но это вполне может быть коллективной наведенной галлюцинацией. «Но с самого начала мама и папа решили никому не говорить о существовании Карлсона. Они прекрасно понимали, что будет твориться в их доме, если о Карлсоне узнают на телевидении, а газеты и журналы захотят печатать о нем статьи, скажем, под заголовком: „Карлсон у себя дома“».
Интересно, что, когда Астрид Лингрен рассказали, насколько популярен ее герой в России, она очень удивилась и обмолвилась, что никогда не считала Карлсона положительным персонажем. Кроме того, в книге писательница не говорит об истинном возрасте Карлсона, есть только фраза о мужчине в полном расцвете сил и известно, что больше всего его фигура похожа на пивной бочонок. Исходя из этих составляющих, русские художники-мультипликаторы решили, что Карлсон — дяденька, в то время как все его поведение говорит о том, что он подросток. Посудите сами, он сломал паровую машину Малыша и не сумел починить, в его доме нет никаких продуктов, когда за Малышом приезжают пожарные, чтобы снять его с крыши, он скрывается с места преступления, вместо того чтобы как ответственный взрослый принять удар на себя. То есть он не умеет ничего того, что обычно умеют взрослые. Леонид Клейн даже заметил, что, когда Карлсон летит на крышу, везя на себе Малыша, и в окне плачет ребенок, Карлсон даже не знает, как успокоить его, и это приходится делать Малышу.
К слову, Карлсон в таком виде, как его представила нам писательница, объективно не мог бы летать, у него был пропеллер на спине и кнопка на животе и никакого руля. В таком виде он либо летал бы ногами вперед, либо крутился на месте. Именно по этой причине до сих пор не существует летающей игрушки «Карлсон».
Виктор Драгунский
«ДЕНИСКИНЫ РАССКАЗЫ»
Когда 15 декабря 1950 г. в семье Драгунских родился сын Дениска, сразу же стало понятно, что очень скоро мальчуган попадет в историю. Точнее, в истории, которые сочинит про него и для него его папа, писатель Виктор Драгунский. Ничего удивительного, что Денис Драгунский со временем тоже, как отец, сделался писателем и журналистом. В 1973 г. он окончил филологический факультет МГУ. В 1973–1979 гг. преподавал греческий язык в Дипломатической академии МИД РФ. Начиная с 1975 г. и заканчивая 1982-м продолжил дело отца, написал сценарии следующих фильмов: «По секрету всему свету» (1976), «Удивительные приключения Дениса Кораблева» (1979). «Клоун» (1980). «За старым забором» (короткометражный, 1982).
Сама по себе удивительная ситуация, когда прототип сам занимается раскруткой собственного персонажа. Всегда бы так!
Михаил Зощенко
«ЛЕЛЯ И МИНЬКА»
В рассказе Михаила Зощенко про Лелю и Миньку есть момент, когда мама нарядила елку, приготовили подарки, а пробравшиеся в запретную комнату дети не только обнаружили их, но и: «Вот мы с сестренкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая елка. А под елкой лежат подарки. А на елке разноцветные бусы, флаги, фонарики, золотые орехи, пастилки и крымские яблочки.
Моя сестренка Леля говорит:
— Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной пастилке.
И вот она подходит к елке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке.
Я говорю:
— Леля, если ты съела пастилочку, то я тоже сейчас что-нибудь съем.
И я подхожу к елке и откусываю маленький кусочек яблока.
Леля говорит:
— Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас другую пастилку съем и вдобавок возьму себе еще эту конфетку.
А Леля была очень такая высокая, длинновязая девочка. И она могла высоко достать.
Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пастилку.
А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя было достать, кроме одного яблока, которое висело низко.
Я говорю:
— Если ты, Лелища, съела вторую пастилку, то я еще раз откушу это яблоко».
Потом Минька попытается поставить к елке стул, он упадет прямо на подарки и разобьет фарфоровую куклу. В общем, милые детки повторили действия победоносной мышиной армии и справились с задачей не хуже, чем мышиный король о семи головах и его клевреты. То есть этот рассказ напрямую отсылает нас к гофмановскому «Щелкунчику». Получается, что эпизод из «Щелкунчика» в какой-то мере послужил прототипом для вышеприведенного рассказа. Явление весьма распространенное.
Впрочем, это не единственный случай, когда сюжеты «Щелкунчика» перемещаются в другие произведения. К примеру, в фантастической повести Эдуарда Успенского «Гарантийные человечки» (впервые опубликована в журнале «Пионер» в 1974 г., № 1, с. 64–75; № 2, с. 44–55) герои — крохотные мастера, живущие в новых вещах и чинящие их в течение всего гарантийного срока, им также приходится столкнуться с мышиной армией, с той лишь разницей, что гарантийные человечки отнюдь не желают воевать.
Поэтому ставший дипломатом-переговорщиком Холодилин угощает попавших в плен мышат-рядовых сосиской. Результат подобной тактики вскоре приносит первые плоды, и к гарантийным человечкам являются хвостатые парламентеры:
«Мы пришли заявить страшный протест. Почему вы поступаете не по-военному? Почему вы кормите пленных сосиской?
— А что? Что в этом плохого?
— А то. Слухи об этом проникли в наши ряды, и теперь вся армия собирается сдаваться в плен. Какой смысл переносить лишения, идти в атаки и питаться старым сапогом, когда у противника запросто выдают сосиски? Видите ли в этом какую-нибудь толковость?
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
